Внезапно в коридоре раздался даже не крик, а рёв отца: -Лари! Ты перешла все границы! -Элс, я позже перезвоню, у меня тут небольшая разборка с папулей! – быстропробубнила я в трубку и, отключив телефон, спрятала его в шкафу с полотенцами. Выйдя из ванной, я остановилась перед дверью и, скрестив руки на груди,злорадно усмехнулась. Дверь распахнулась и, ворвавшись, отец заявил: -Всё, это было последней каплей! Илария, ты испортила мой раритетный Феррари! Язаплатил за него когда-то двенадцать миллионов долларов, а сейчас он вообщебесценный! -Тебе наличными отдать деньги или сам у меня со счёта снимешь? – вызывающеспросила я. -Да дело не в деньгах! Это единственный экземпляр этой машины в мире! Я дажеродные сиденья нигде не смогу купить, чтобы отреставрировать её и вернуть впервозданное состояние! Зачем эту машину трогала, а? Все остальные я тебяпрощаю, но за мою изувеченную красавицу ты поплатишься! -А ты поплатишься за мою изувеченную жизнь! – крикнула я. -Значит так, теперь ты шага из комнаты не сможешь сделать без моего разрешения!-А спорим, сделаю?! Завтра ты уедешь с мамой на Совет, а вернувшись, не узнаешьдом и окрестности! Разрушения после атомной бомбардировки тебе покажутсямаленьким беспорядком, по сравнению с тем, что тебя ожидает! -Дорогая, на Совет я не поеду! Лично теперь буду контролировать каждый твойшаг! Сказав это, он громко хлопнул дверь и побежал вниз. «Ох, ох, ох, напугал! НаСовет он не поедет. Ну и хорошо! Зато не будет сверлить Элса ненавистнымивзглядами, и унижать его прилюдно». Только я собралась вернуться в ванную, чтобы снова позвонить своему любимому,как дверь открылась и вошла мама. -Лари, девочка моя, я хочу с тобой поговорить, - мягко произнесла она. -О чём? – враждебно спросила я, боясь, что она сейчас займёт папину сторону. -Ты неправильно себя ведёшь… -Я хоть как-то себя веду, а ты, вместо поддержки, занимаешь папину сторону! –зло бросила я. -Я не занимаю папину сторону, - дружелюбно ответила она. – А предлагаю сменитьтебе тактику. -В каком смысле? – я заинтересованно посмотрела на неё. -Вот смотри – ты с детства была очень подвижной, озорной и шаловливой девочкойи чуть что, начинала проказничать, поэтому папу ты не удивишь своими выходками.Он ждёт от тебя именно этого. Может стоить его удивить? Например, объявитьголодовку, добровольно не выходить из комнаты и скажем, не подниматься скровати. Не разговаривать с ним, не кричать, а равнодушно и апатично относитьсяко всему происходящему, а? Мне кажется, это сильно, если не испугает, тоозадачит папу, - сказав это, мама выскользнула из комнаты, ободряющееулыбнувшись напоследок. «Хм, а в словах мамы есть здравый смысл. Папа ведь предупредил, что готов кмоим выходкам, и, судя по всему, стойко будет терпеть. Может попробовать маминвариант поведения и посмотреть на реакцию папы? Вялой и апатичной он меняникогда не видел, и вполне возможно, что это на него подействует. Всё-таки мамау меня молодец! С завтрашнего дня начинаю действовать по новому плану!».

На рассвете мама с дедом и бабушкой уехали на Совет. Попрощавшись с ним, явернулась в свою комнату и начала претворять план в жизнь. Улёгшись в кровать,я подтянула колени к животу и безучастно уставилась в стену, думая об Элсе. Первую половину дня я лежала, заставляя себя не двигаться, и оказалось, чтоничего не делать очень тяжело. «Кошмар, от скуки с ума сойти можно! Но радиЭлса я готова на всё!» - повторяла я про себя. Сначала ничего не происходило, и папа просто периодически заглядывал в моюкомнату, но к вечеру не выдержал и, подойдя к кровати, тихо спросил: -Лари, ты себя плохо чувствуешь? -Всё хорошо, - безжизненным голосом прошептала я, радуясь, что отец ужеволнуется. – Просто устала и хочу полежать. Постояв с минуту возле кровати, он вышел из комнаты. На следующий день, найдяменя в таком же положение, он уже начал хмуриться, пытаясь выведать у меняпричины такого апатичного поведения, но на все вопросы я отвечала голосомлишённых эмоций, и он уже не на шутку встревожился. На третий день, застав меняснова в той же позе, он уже сел на кровать и тихо сказал: -Доченька, сегодня вечером приедет мама, и мы пойдём на охоту… -Спасибо, папа, я не голодна, - тихо ответила я. – Идите без меня и не бойся,гадости я делать больше не буду. Взяв меня за руку, он пристально посмотрел на меня: -Лари, ну объясни мне, в чём дело? Болеть ведь у тебя ничего не может… -Папа, у меня есть душа, которая может очень сильно болеть от разлуки с любимымпарнем, а эта боль намного сильнее физической. -Хорошая моя, ты просто вбила себе в голову, что любишь его и только изупрямства не хочешь признать, что это не любовь, а отношения, возникшие вэкстремальной ситуации. Говорить о его мотивах я не буду, меня волнуешь толькоты, - ласково сказал он. – Продолжи вы встречаться, ты быстро поняла, что у васнет ничего общего. -Папочка, думай что хочешь, - равнодушно пробормотала я, повернувшись к немуспиной, а внутри всё кипело и меня так и подмывало начать спорить с ним. – И,пожалуйста, оставь меня одну. Я честно устала и хочу просто полежать. -Хорошо, - вздохнув, сказал он и, поцеловав меня в висок, вышел из комнаты. Вечером домой приехала мама, и начался просто вал визитёров. Мама, повздыхаввозле моей кровати, напоследок ободряющее пожала мне руку и, подмигнув, вышлаиз комнаты, а в коридоре холодно сказала отцу: -Поздравляю, Гера! Ты лучший отец на свете! Вот теперь и не знаю, стоит лирожать тебе ещё двух сыновей и дочь! Не желаю, чтобы ты остальным нашим детямломал жизни! -Майя, ну что ты говоришь? – с обидой спросил папа. – Я наоборот желаю Ларисчастья… - начал заверять он, а потом осёкся. – А можно поподробней про нашихбудущих детей? -Нельзя! – огрызнулась мама. – И вообще, не разговаривай со мной, и неприближайся! Ты на самом деле какой-то средневековый тиран! Дочь мучается оттоски по любимому, а папочка упёрся, как баран и нянчится со своей обидой набывшую любовницу! Всё, твои ночи теперь свободны! «Опа! Двух сыновей и дочь? Круто, у меня будет младшая сестрички и ещё двабратика, помимо Рея?» - улыбнувшись, подумала я, но тут же стёрла улыбку слица, потому что дверь открылась и вошла бабуля. Не зная, рассказала ей мама онашем плане или нет, я продолжила играть свою роль убитой горем девушки. Так прошло ещё три дня. Папа заглядывал ко мне в комнату чуть ли каждый час, топриходила бабушка, то приезжай Рей с Камиллой, и даже начал заходить дед, глядяна меня печальными глазами. А у меня от лежания в кровати уже болели бока, но ятерпела и ждала ночи, чтобы позвонить Элсу и поговорить с ним. На седьмой день, после обеда дверь открылась, и зашёл папа. Сев на краешеккровати, он решительно сказал: -Ты уже одиннадцатый день дома и ничего не ела, я уже не говорю о том, чтовообще непонятно, когда ты ела во время Игры, поэтому сегодня обязательно идёмна охоту! Голодом себя морить, я тебе не позволю. Так что, моя хорошая, давай,поднимайся потихонечку, расходись, а вечером на славу поохотишься, - он потянулменя за руку. -Папа, не надо, - вяло ответила я. – Не хочу я есть. Как-нибудь в другой раз.Дай мне полежать ещё.