– Роза карнивероса? – переспросил Пендлтон.

– Плотоядная.

Пендлтон недоуменно сдвинул брови, потом громоподобно расхохотался.

– Ну ты и хитрый черт, Уэстфилд. – Он погрозил ему скрюченным пальцем. – Возможно, я совершенно не разбираюсь в розах, но я абсолютно уверен, что такого сорта не существует, иначе я купил бы его Генриетте давным-давно. – Мужчина поднял руку и заговорщически похлопал его по плечу. – Ты хочешь прогуляться с мисс Камден наедине. Не волнуйся. Я ни словечка не скажу Генриетте о новых розах твоей сестры, если они вообще существуют. Я, конечно, не молод, но не забыл, что значит быть влюбленным.

Пендлтон говорил напрямик, эта его черта давно восхищала Хейдена, но только не сегодня.

– Пендлтон, советую вам перестать увлекаться русской водкой, которая вам так нравится. Кажется, это питье вредит вашей голове.

– Не думаю. Я же видел, как ты смотрел на мисс Камден, но должен сказать, что она действительно прелестна.

Хейден пытался игнорировать Пендлтона, но тот болтал безостановочно; нахмурившись, он бросил на Пендлтона убийственный взгляд, но, поскольку мужчина знал Хейдена, когда тот еще бегал в коротких штанишках, это не произвело никакого эффекта. Наконец музыка умолкла, и София, взяв под руку Тримбла, покинула танцпол.

– Извините меня, Пендлтон.

Граф направился к Софии, хотя Тримбл, похоже, готов был схватиться с ним в рукопашной. Хейден тоже не прочь был сразиться с доктором. Понизив голос, он прошептал:

– Мы привлекаем слишком много внимания, Тримбл, согласитесь, если София откажет мне, это будет выглядеть странно, пойдут сплетни.

Тримбл ответил вынужденной кривой ухмылкой и отпустил руку Софии. Хейден галантно взял ее под локоть и повел к выходу.

– Я не собираюсь идти с вами в оранжерею, – прошептала София. – Если вы хотите мне что-то сказать, прошу вас сделать это здесь.

Он заглянул в темные рассерженные глаза. София сожалела о ночи, проведенной вместе, но он помнил ее нежные стоны и то, как она отвечала на его ласки.

– София, ты боишься меня или себя?

Ему трудно было смягчить остроту своего тона. Она фыркнула, но ее щеки покраснели.

– Единственная причина, по которой я не хочу уходить из зала, это то, что наш уход даст повод для сплетен.

Мимо них проходил лакей, несший бокалы с шампанским. София остановила его и взяла бокал. Она медленно поднесла его к губам и сделала крошечный глоток.

– Вы всегда привлекаете так много внимания?

Она кивнула в сторону группки молодых женщин. Он посмотрел на них, и они захихикали.

– Почему бы вам не пригласить одну из дебютанток или всех скопом сопроводить вас в оранжерею? Похоже, они этого жаждут.

Хейден улыбнулся, потому что на сердце стало легче, когда он услышал нотки ревности в ее голосе. Он в который раз оглядел Софию. На ней было красивое платье из желтого шелка и шифона, украшенное изящной вышивкой на талии и подоле юбки. Щеки Софии залились румянцем.

– Ты выглядишь прелестно, София. – Она хмуро посмотрела на него. – Улыбнись, моя милая, иначе пойдут разговоры, что между нами что-то есть.

Уголки ее губ слегка поднялись. Он взял у нее хрустальный бокал и поставил его на один из больших овальных столов, расставленных по периметру комнаты.

– Пойдем.

Он взял ее под локоток и решительно направился к выходу – богато украшенной лепниной арке.

– Не смей уводить меня отсюда, – прошипела она.

– Ты хочешь еще одно пари, София. Ты же знаешь, что я не могу перед ними устоять.

Она глубоко вздохнула.

– Как тебе спится, Хейден?

– Это ты мне скажи, София, как я сплю? Или той ночью в твоей спальне мы были слишком заняты, чтобы спать? – Она попыталась выдернуть локоть, но Хейден лишь крепче сжал его. – Ты привлечешь к нам внимание, если будешь вырываться. Так что прежде хорошенько подумай. – София несколько расслабилась. – Я хочу, чтобы ты кое-что увидела.

Они прошли под аркой и вошли в небольшую нишу, освещенную пятисвечником. Свет падал на ростовую статую обнаженной женщины, ногу которой обвивала змея. София обернулась к нему с удивленным видом.

– Эдит опасается, что эта фигура может оскорбить вкус кого-либо из гостей, поэтому на время приема ее убирают сюда. Это одно из приобретений моего зятя. Прескотт приобрел эту статую еще до того, как они с Эдит поженились.

– Очень милая, но если ты думаешь, что она воспламенит мое желание, ты заблуждаешься. Я не стану…

Он поднес палец к ее влажным губам.

– Я подумал, ты захочешь увидеть эту статую, потому что она одна из немногих, созданных твоим дедом.

Досье, которое собрал Варга, раскрыло очень многое – не только, кем был ее дедушка, но и кто был ее двоюродным дедом.

– Nonno? Дедушка?

– Да. Почему ты не сказала мне, что Джанни был твоим дедушкой?

– А зачем? – Она провела рукой по идеально отполированному мрамору. – Дедушка рассказывал мне, что в молодости создал две статуи, но я не ожидала увидеть нечто настолько откровенное и настолько утонченное. Может, лорд Прескотт подумает о том, чтобы продать ее, как ты считаешь?

Он улыбнулся.

– Ты хотела бы выставить ее у себя в холле или рядом с обитыми ситцем креслами?

– Нет, я хотела бы видеть ее выставленной в музее. Я одолжила различным музеям большинство картин своего деда.

Ее ладонь замерла на бедре статуи, и он прикрыл ее пальцы своей ладонью. Она убрала руку.

– Спасибо, что показал мне эту статую, но, думаю, нам следует вернуться в зал. Я уверена, что наше отсутствие уже заметили.

– Ты придаешь нам слишком большое значение.

– Не нам, милорд, а вам.

Он шагнул ближе, вдохнул знакомый аромат лаванды и лимона.

– София…

Хейден умолк, потому что кто-то приблизился к нише. Наклоном головы он указал на тяжелый занавес и поднес указательный палец к своим губам. Шаги по мраморному полу становились громче, ближе. Женщина хихикнула, а джентльмен рассмеялся. Хейден прижал Софию к стене и прикрыл ее собой, чтобы невозможно было опознать ее. Жар ее кожи соблазнял его. Он прижался плотнее. София нахмурилась, подняла руки и уперлась в его грудь.

– Я говорил тебе, как мне приятны твои прикосновения? – прошептал он.

София судорожно вздохнула. Звук шагов замер возле ниши, и занавес раздвинулся.

– Прости меня, моя дорогая, – прошептал он, быстро задувая подсвечник и обхватывая ее губы своими губами. В тот самый момент, когда он коснулся шелка ее губ, им овладела страсть, которая последние несколько недель терзала его, как ненасытный зверь. Он со стоном углубил поцелуй и ощутил вкус шампанского, которое оставалось у нее на языке. Несколько секунд София не отвечала, потом издала тихий, почти беспомощный стон, и ее язык двинулся по его языку. Возможно, она его не хочет ментально, но ее тело явно желало этого мужчину.