— Но ты все же хочешь меня? — настаивал Тай. — Никаких игр, тайных планов или сожалений? — Он заключил ее в свои объятия, и их единение было настолько глубоким, полным и совершенным, что исторгло из его горла крик. Он произнес ее имя. Тай продолжал совершать движения бедрами, сгорая в пламени, стремясь к этому самосожжению. — Ты все еще хочешь этого?

— Хочу… — с трудом выдавила из себя Жанна. Слезы душили ее, и было очень трудно говорить. Она лишь хотела быть любимой этим мужчиной.

— Жанна? — позвал Тай. Он перестал двигаться, но не сумел совладать с дрожью своего возбужденного тела. — Отвечай мне!

Девушка попыталась отодвинуться от него, но это оказалось невозможным. Он был значительно сильнее, опытнее, и она любила его.

— Да, будь ты проклят! — с болью в голосе ответила она. — Да!

Тай услышал только согласие, но не горечь, и застонал.

— Ты нужна мне, — тихо произнес он. Его бедра ритмично задвигались, а тело содрогнулось от наслаждения. — Боже, помоги мне! Никогда в жизни не хотел женщину так, как хочу тебя сейчас.

Жанна услышала в его голосе стесненность и напряжение. Она почувствовала, что тонет в желании, переполнявшем его. Давясь слезами от осознания того, что Тайрелл будет любить только прекрасную даму своих мечтаний, девушка решила просто брать то, что он может дать ей здесь и сейчас, даря в ответ себя.

Чувственная щедрость ее ответной реакции волнами омывала Тая. Жанна ощущала мужскую силу Тая и голод его плоти, ритмически двигающейся в ее лоне. Его настойчивость возбуждала ее, переполняла, разрывала на куски, а он двигался все сильнее, сильнее, сильнее…

Жанна издала низкий стон, отдаваясь на милость его неистовому экстазу. Тай целовал ее, наслаждаясь близостью ее тела и неистово требуя еще и еще чего-то такого, о чем не мог сказать словами. Он вел себя так, словно Жанна — единственная оставшаяся в мире женщина, и на подсознательном уровне хотел оставить свой отпечаток в ее сокровенных глубинах и в ее душе.

Жанна обвила ногами талию Тая, впившись ногтями ему в спину и покусывая его губу, а он, улыбаясь, нашептывал ей непристойные слова. Обхватив руками ее колени, он тянул ее на себя, усиливая слияние их тел.

Содрогаясь от наслаждения, Тай снова и снова погружался в атласное лоно Жанны, наполняя его быстро, мощно, многократно, пока она не стала выгибаться, достигнув пика удовольствия. Он продолжал с силой двигаться в ней, словно стремясь слиться воедино или умереть. Девушка хотела рассказать ему о том, как хорошо ей с ним, но у нее пропал голос, а вместе с ним и желание говорить что-либо, ее поглотил пронзительный, ошеломительный восторг.

Жанна хотела закричать в полный голос, невзирая на опасность, но Тай завладел ее ртом, не дав ей этого сделать. Его тело сотрясали страстные конвульсии, с каждым ударом сердца сжигающие душу.

Погружаясь в сокровенные глубины ее манящего тела, Тайрелл думал, что умирает.

Крайне обессиленный, Тайрелл опустился на землю рядом с Жанной, прижавшись к ней головой. Он мягко поцеловал ее, чувствуя, как его переполняет нежность к этой женщине, которая приняла его безоглядно, без сожалений и ожиданий. Жанна подарила ему самое взрывное всепоглощающее единение, которое когда-либо доводилось испытывать.

Коснувшись губами ее щек, он ощутил соленый вкус слез. Тая пронзила мысль о том, что, окутанный туманом страсти, он непреднамеренно причинил ей боль. Его влечение к ней было таким бесконечным, горячим и сильным, что изумляло его самого.

— Прости, — произнес Тай, покрывая лицо Жанны легкими поцелуями и повсюду чувствуя вкус слез. — Малышка, прости меня. Я не хотел обидеть тебя.

Жанна попыталась ответить, но не могла произнести ни слова от переполнявших ее эмоций. Тай обнял ее, баюкая в своих руках и мысленно проклиная себя за то, что причинил боль девушке, которая спасла ему жизнь с огромным риском для жизни собственной.

— Я стольким тебе обязан, — прошептал он, преследуемый образом прекрасной дамы, о которой так давно мечтал и которая станет его женой — главным украшением жизни, утешением, дарованным ему взамен того, что унесла война. — Боже мой, что же я натворил? Что я сделал с тобой, с собой?

Жанна молча покачала головой, пытаясь взять себя в руки и не понимая, почему голос Тая наполнен болью. Через некоторое время она смогла заговорить:

— Ты не обидел меня.

— Черта с два! Я же не слепой.

— Тай, это правда. Я чувствовала только наслаждение.

Тай, слушая голос Жанны и ощущая ее руки, нежно гладящие его волосы, презирал себя. Он хотел ее и взял, несмотря на ее невинность, обрекая таким образом влачить жалкое существование проститутки или монахини.

— Ты такая чистая. Ты ведь даже не подозреваешь о том, что на самом деле произошло, правда?

— Одно я знаю наверняка — ты не причинил мне боли.

— Не причинил боли… — Тай горько засмеялся, стремясь отогнать медленно подкрадывающееся чувство вины. Его руки крепче обхватили девушку, когда он осознал истинные последствия своей недальновидности. — Маленькая дурочка, да я погубил тебя! У тебя нет семьи, нет профессии, нет состояния. Твоя девственность была единственной ценностью для будущего мужа, но теперь ты ее лишилась. Из-за меня тебе уготована только одна дорога — в любовницы, но ты не умеешь вести себя в обществе. Боюсь, ты закончишь свои дни в монашеской рясе или станешь игрушкой многих мужчин, а не одного.

Жанна вздрогнула от его жестоких слов, столь невысоко оценивающих ее как женщину и спутницу жизни, и попыталась отстраниться, но его объятия были слишком крепки. Тай прижал ее к себе сильнее, словно не замечая ее тщетных попыток освободиться.

— Не волнуйся, малышка, — бесцветным голосом произнес он, болезненно переживая крушение своей заветной мечты о прекрасной даме, которой теперь уже не суждено осуществиться. — Я во всем виноват, мне и решать проблему. Я женюсь на тебе, как только мы доберемся до крепости.

Жанне потребовалось некоторое время, чтобы осознать смысл сказанного им, а когда она наконец поняла, бешеная обида затопила все ее существо.

— Черта с два ты на мне женишься! — ответила она со злостью.

— Что?

— Может, я и гожусь только на то, чтобы обслуживать мужчин в салуне, но я человек слова.

— Жанна, я не хотел… — начал было Тай, но девушка перебила его.

— Нет! Я же сказала, что не нуждаюсь в твоих обещаниях, я ни о чем не сожалею, и у меня нет тайных намерений на твой счет, — прошипела она, мысленно убеждая себя, что надежды и намерения — разные понятия.

Но для Тайрелла это, казалось, не имело значения. Он решил взять на себя ответственность за ее надежды. Нет семьи, нет профессии, нет состояния, нет манер. Его голос, произносящий эти слова, не выражал иных эмоций, кроме вины, безысходности и злости оттого, что вынужден жениться на такой ничтожной представительнице женского рода.