Стало ясно, что нужен был надёжный консультант. И я такого нашел. Порекомендовал мне его мой друг детства Володя Чекалин. У него в стройуправлении был парень, который занимался на профессиональном уровне ремонтом а/м. При первой же поездке в Ю. Порт он выбрал «ВАЗ-2101», 78 года выпуска, экспортного исполнения с чуть помятым задком. Я заплатил 5200р. (Новая – стоила 5600). Машина была в эксплуатации на а/базе дипкорпуса и прошла всего около 7000км. И он сам же взялся её отремонтировать. Через месяц он машину мне сдал в отличном состоянии. Заплатил я ему за ремонт 300р. (Прослужила она нам отлично без серьёзных сбоев в системах 17 лет, накатал я около 200000км. По-началу, несколько раз я попадал в мелкие аварии, а один раз – в серьёзную).

      22 декабря 1980, день моего 50-ти летия, отмечен был в рамках ОКБ. С поздравлениями приходили все руководители отделов и ОКБ. Был выпущен спец номер стенгазеты с описанием в юмористической форме эпизодов моей биографии и заметных достижений во время службы на флоте, работе в «Алмазе», на охоте и работе в «Луче». (В ОКБ был профи художник. Особое впечатление производила физиономия оскаленного тигра). Был поздравительный Приказ, подписанный Н.Д. Устиновым и Адрес с огромным количеством подписей).

      В начале декабре 82г произошел печальный инцидент – я серьёзно повредил левый голеностоп, выходя из вагона электрички во Владимире на низкую обледенелую платформу. Стопа подвернулась и я упал, застонав (заорав!) от дикой боли. С вокзала меня доставили в областную больницу, где рентген показал серьёзный разрыв связок с отрывом фрагментов кости. Мне повезло, что на этом же поезде ехал мой товарищ из другого отдела. Он сопровождал меня всюду и организовывал транспортировку сначала в гостиницу полигона, а потом в Москву до дома. В 1-ой Градской мне сделали гипс и сказали, что снимать будут только через месяц.

      Я, конечно, им не поверил – до сих пор на мне всё заживало максимум за неделю. Через 3 недели гипс я срезал, т.к. под ним стало здорово чесаться. Во-первых, я почувствовал себя здоровым – на ногу свободно без боли уже наступал. Во– вторых, он очень мешал мне заниматься с машиной. Вскоре, я понял ошибочность этого шага, т.к. свободно бегать и прыгать, как раньше, я уже не мог. В обычной ситуации голеностоп я не чувствовал – что при строительных работах на даче, что при обработке земли. (Третий раз я поломал этот же голеностоп в 2005г, когда пахал на своём тракторе огород под картошку, и ходить без палочки стало трудно. Об этом – в своё время).

      3.2.3 Эксперимент. Важные выводы и последствия.

      В конце августа 83 года стенд 6Д01 устойчиво стал выдавать излучение, и мы начали трассовые испытания – обстреливать ГСН, установленную в КУНГ-е на дальности 500м от лазера и по осциллограммам анализировали, как ведут себя параметры, поступающие с ГСН на автопилот. По ним я планировал построить блок «модель активных помех» для матмодели контура наведения ракеты. Лазерное пятно, за которое ГСН хваталось как за цель, создавал на имитаторе цели – бетонной плите, штатный бортовой подсветчик ВВИА. Чтобы не матировался сферический оптический обтекатель ГСН (спец. стекло!), перед ним ставилось обычное (силикатное) стекло. После каждого выстрела оно становилось непрозрачным от действия очень высокой температуры плазмы.

      Всем этим ансамблем на эксперименте руководил Кутейников. Я же занимал самую важную для меня позицию – у осциллографа, записывающего параметры, поступающие с ГСН на автопилот во время и после импульса излучения. Работать можно было только ночью и только во временнǒе окно, выдаваемое службой ПДИТР – когда космос был свободен от спутников-шпионов. Обычно, за ночь таких окон было 2…. 3, по часу.

      Запланировано было провести 100 пусков и получить осциллограммы, характеризующие поведение ГСН. Алгоритм обработки осциллограмм был написан Орловой. По нему Нефедов сделал программу на Фортране. Всё было готово к приему данных с осциллограмм!

      Эксперимент мы начали в первой декаде сентября, а закончили в конце ноября, когда уже валил снег, иногда с дождём. Я и Саша Алявдин, один из выдающихся специалистов отдела Кутейникова, сидели на Радуге безвылазно, а Катейников иногда уезжал в Москву, оставляя меня руководить экспериментом. В самое горячее время, 14 ноября, он умчался в Москву, не объяснив зачем. Когда вернулся, он сообщил, что уезжал на празднование своего 50-ти летия. Мы с Алявдиным его чуть не убили! Он объяснил: «не хотел, чтобы мы прерывали работу». Пришлось ему напоить вечером всех участников эксперимента. В том числе и военных. А спирт у нас был всегда – официально: «для протирки «оптических» осей ГСН».

            Внимание! Далее будет самое интересное!!!

      «»Из 100 пусков мощнейшим лазером стенда 6Д01 по оптическому обтекателю головки самонаведения 500 килограммовой авиабомбы она, т.е. головка самонаведения, от воздействия плазмы потеряла цель только в 2-х случаях!»»

Все были шокированы! В 98 случаях головка игнорировали излучение от плазмы, и устойчиво держало цель – параметры, поступающие с неё на автопилот, были без помех. Анализ осциллограмм показал, что срыв автосопровождения цели произошел только тогда, когда импульс излучения лазера совпал со стробом, открывающим приемник ГСН всего на 5 мс! Остальное время 10-ти герцового цикла подсвета цели – 95мс, приёмник был закрыт. Это был режим штатной работы головки. Я и полковник Гончаров знали это, потому сразу и определили причину отсутствия срывов. Т.е., мне анализировать было нечего! Головка «чихала» на лазер! Какая уж тут вероятность! (по ТТЗ на комплекс «Облако» вероятность подавления ГСН атакующей ракеты должна быть 0.95, как я написал выше).

Скандал вселенского масштаба!

По возвращению в Москву я поехал (не помню зачем) в НИИ АС. В Союзе они отвечали за эффективность бортового авиационного вооружения. Принял меня Базазянц, один из замов директора института. В разговоре он спросил, как идут дела на «Радуге»? Я откровенно ему все рассказал.

      Через пару дней меня вызывают в кабинет Зам. Главного инженера предприятия Германа Евгеньевича Тихомирова. Мы были симпатичны друг другу. Он спросил, что я сказал Базазянцу? Я ответил по существу. «Владимир Александрович», сказал он, « для Вас это может кончиться плохо, Вы выдали Государственную тайну, а это – 10 лет, как минимум».

      Чушь, конечно, мы официально, письмом, приглашали институт на эксперимент! Я специально ездил в институт, объяснял этому самому Базазянцу, что, как и зачем мы хотим делать. Но, при сложившейся ситуации, с провалом крупномасштабного проекта – создания комплекса «Облако», на который истрачено уже 100 млн. рублей (точная