ВЫ, ВОЕННЫЕ, ОБЯЗАНЫ ЗАПЛАТИТЬ МНЕ за работу. А потом можете с ним делать что угодно». Так была поставлена работа в «Алмазе» великим Генеральным конструктором, разработчиком ракетных комплексов ПВО Александром Андреевичем Расплетиным! Так намеревался действовать и я.

      В процессе работы, мне удалось переломить эту позицию военных !

      Но до испытаний было ещё далеко. Соболеву надо было закончить изготовление и сборку комплекса на носителе в Радуге, провести цикл автономных испытаний составных частей, Кутейникову закончить изготовление системы управления и руководить всем процессом сборки комплекса на «Радуге». С 85г к этой работе он начал привлекать и меня.

.

      3.2.2.. Подготовка к проведению эксперимента. Мне – 50. «Жигули». Серьёзная травма левого голеностопа

      После новогодних праздников 80-го года началась интенсивная работа уже в отделе Кутейникова по созданию матмоделей для оценки эффективности комплекса и организации трассовые испытаний в «Радуге». К этому времени «задышал» стенд 6Д01.      т.е. аналог лазера «Облака» вскоре мог бы выдавать излучение на трассу. Я поручил Юле взять на себя руководство созданием матмоделей, а сам стал добывать отечественные аналоги ракет, обозначенных в ТТЗ как цели для комплекса «Облако». Генштаб ВВС мне отказал – лишних ракет нет! Тогда я поехал в ВВИА – Военно– Воздушную Инженерную Академию им. Н.Е. Жуковского.

      Академия заинтересовалась этим экспериментом и согласились в нём участвовать с поставкой штатных ГСН ракет, бортового подсветчика цели, комплексов регистрации параметров в процессе испытаний и обслуживать работу техники своими офицерами, в основном преподавателями, во главе с зав. кафедрой №24, полковником, д.т.н. Гончаровым Игорем Николаевичем, высококлассным специалистом в области бортовых систем управления ракетами и бомбами. (В одном вопросе, правда, я его ущучил – он слабо знал систему гиростабилизации ГСН ракеты. Эта часть ракеты мало чем отличается по принципу построения от системы гиростабилизации гирокомпаса корабля, которую я знал в совершенстве. Поспорили, он согласился со мной, а вечером в гостинице вместе выпили «за дружбу и плодотворное сотрудничество». Он был тоже как и я, страстным охотником). Включились в работу и офицеры видового института ПВО (гор. Калинин, сейчас гор. Тверь) и офицер (полковник) Генштаба Министерства Обороны Игорь (фамилию забыл).

      Категорически отказались участвовать в эксперименте разработчики ГСН –

КБТМ (Гл. конструктор Хорол, Москва) и изготовители – завод в г. Азов. Отказался и НИИ АС, ответственный за эффективность авиационного бортового вооружения Союза. Боялись что ли того, что мы можем показать слабость их продукции и поколебать их авторитет? Не знаю.

      Процесс подготовки эксперимента занял более 2-х лет. За это время мне пришлось много помогать Юле. Надо было объездить организации, разработавшие аналоги ракет, которые прописаны были в ТТЗ как цели, и уговорить их дать мне паспортизованные алгоритмы наведения их ракет. В некоторые организации я брал с собой Юлю. Пришлось слетать и на полигон ПВО в Капустин Яр, (под Волгоградом), где мне дали алгоритмы наведения некоторых ракет и бомб-аналогов, результаты их натурных испытаний, в том числе и результаты аварийных пусков на их полигоне. (Они нужны были для расчета зон безопасности – у некоторых изделий отказывали в полете системы управления, заклинивали рули и они улетали аж за 40км от цели. Во время испытаний в зоне с этим радиусом не должно быть никого живого!). В НИИ-28 – головном институте по ракетному вооружению кораблей ВМФ в Ленинграде, мне дали алгоритм наведения противокорабельной ракеты «Гарпун», аналога американской ракеты. (Естественно, все эти алгоритмы носили гриф «Сов. Секретно» и высылались мне спец почтой).

      Работа развивалась в хорошем темпе. Под руководством Юли, по поступающим из организаций алгоритмам, мои программисты и моделировщики (Боря Лебедев, Володя Нефедов, Валя Орлова – очень красивая незамужняя женщина, Валя Пискун, Лена Ржанова и программисты из Караганды) создавали программы матмоделей оценки эффективности лазерного воздействия.

      Вспоминается один смешной эпизод. В 12 НИИ МО (тогда г. Загорск), ответственном за критерии и критериальные параметры поражения лазером всей боевой техники вероятного противника от Министерства Обороны, в начале 83 г. проходила какая-то конференция, и Шахонский попросил меня там побывать. У меня уже были результаты моделирования – цифра по минимальной дальности полного ослепления лазером ГСН, не помню, какой ракеты, при которой обеспечивается промах, не меньший заданного. Докладчик называет цифру в 2 раза большую моей. Я достал маленький блокнотик и записал её. После окончания доклада я подошел к докладчику, чтобы обсудить это расхождение, и, не успел я открыть рот, как с обеих сторон меня хватают «под локотки» и насильно, не говоря ни слова, куда-то тащат два здоровенных майора. Притащили в кабинет начальника института, д. т. н. генерал-лейтенанта Замышляева, родной брат которого у нас был зам. начальника СКБ (см. выше). Эти два бугая доложили генералу, что поймали шпиона. Когда он узнал от меня кто я и откуда, он отпустил этих молодчиков из 2-ого отдела. Он мне объяснил, что я, записав что-то в несекретный блокнот, грубо нарушил инструкцию по ПДИТР (служба Противодействия Иностранным Техническим Разведкам). Как будто я без него это не знал! (Ради дела, я эту инструкцию нарушал уже несчетное количество раз). Попросил у меня блокнотик, увидел там одну безразмерную цифру, и спросил что это за цифра. Пришлось мне ему все растолмачить с азов. Я даже ему высказал моё предположение, почему расходятся цифры. Для нас, разработчиков лазера, это очень важно, т.к. тянет за собой увеличение в квадрате мощности лазера! Он очень удивился, когда узнал, что в «Луче» занимаются оценкой эффективности комплекса на таком высоком уровне – он считал, что это дело военных. Пришлось мне его переубедить, и, кажется, успешно. Он попросил у меня блокнотик, вырвал листочек, порвал его и вернул мне. Предложил покинуть Конференцию, что я и сделал.

      Приближалось моё 50-ти летие. Юля предложила купить а/машину – подарок к этой замечательной дате. Неоднократно моя фотография висела на доске почета ОКБ, и я подал заявление в завком выделить мне право на покупку автомашины. В июне 80г мне выдали какой-то документ на право покупки комиссионной а/м «Жигули» – новые машины завкомовские ребята давали только большим начальникам и брали себе. Около 2000р заняли у друзей на работе.

      В машинах я тогда разбирался слабо, хотя некоторые знания о принципах работы системы зажигания у меня были ещё со времён, когда я, 13-ти летним пацаном, в 44 году вынужден был с голодухи летом пойти работать на автобазу склада химоружия (подробности – в разделе 1.4).

       Пару раз мы с Юлей съездили в Ю. Порт, где были выставлены комиссионные машины, но ничего подходящего не увидели.