Меня охватывает разочарование.

— Тогда почему ты продолжаешь помогать мне? Сначала с проектом по журналистике, теперь здесь. Ты же должен понимать, зачем я здесь.

Он открывает рот, но, кажется, не может найти нужных слов.

— Я не знаю, — говорит он наконец. — Влад велел нам прийти сюда, а потом я увидел, как ты стоишь там, и, возможно, я просто подумал, что с тобой на вечеринке будет веселее, — говорит он, но тут я замечаю, как у него подрагивают губы от сдерживаемого смеха. — Вообще-то, когда в шестом классе была вечеринка у Моргана Майклса, ты выпила весь лимонад и ушла, как только все начали играть в «бутылочку».

— Я не ушла, — возражаю я, хотя я почти уверена, что так все и было.

— Ты ушла ровно тогда, когда мы начали. — Какое-то теплое чувство мелькает в его взгляде. На один краткий миг мое тело словно наполняется пузырьками. Но потом сквозь гул голосов вдруг прорывается смех Влада, и я понимаю: сколько бы мы ни предавались воспоминаниям, жестокая правда заключается в том, что мы с ним все еще в ссоре. Я больше не могу продолжать этот разговор; он только сбивает меня с толку и заставляет хотеть невозможного. — Я помню.

— Мне пора идти, — говорю я и начинаю спускаться по лестнице. Он окликает меня, но я уже успела протиснуться между девушкой в бикини с морским рисунком и выпускницей с ярко-зеленым шарфиком, повязанным поверх черных стрингов. Я ныряю в дверь справа от меня. Доносящиеся оттуда хриплые крики говорят о том, что именно там сосредоточен эпицентр вечеринки.

Высокие потолки и большие окна придают этой комнате вид очень привлекательной гостиной — или, по крайней мере, придавали когда-то. Между шаркающими ногами гостей я различаю на ковре темные пятна в форме диванов там, где, должно быть, они когда-то защищали ковер от солнечных лучей. Кремовые обои покрыты пятнами, и во многих местах у них загибаются уголки. В углу стоит драный викторианский диван с оторванными кнопками, покрытый серым бархатом, а дальняя часть комнаты уставлена фуршетными столиками. Это не самое подходящее место для гавайской вечеринки; комната похожа скорее на подземелье Дракулы, чем на благоуханный курортный островок. Над чашей с пуншем висит помятый плакат, на котором корявыми желтыми буквами написано «ALOHA», а с вычурной люстры, парящей над морем голов, свисает несколько жалких гирлянд. Судя по всему, интерьер — последнее, что волнует Влада, когда вокруг столько молоденьких девушек, которых можно похитить.

Я направляюсь к фуршетному столику, пытаясь по пути составить план действий. Избегать внимания Влада — приоритет номер один, хотя все же нужно не спускать с него глаз на случай, если он нацелится на кого-то конкретного. А еще этот черный блокнот. Теперь, когда я проникла на его базу, возможно, мне удастся как-нибудь его заполучить.

Я беру хлипкую бумажную тарелку и обследую скудные предложения. Как и следовало ожидать, меню вампиров оставляет желать лучшего. Тарелки со стандартной сырной нарезкой окружают миску с застывшим соусом, до сих пор сохраняющим форму банки, из которой его достали. Морковь вызывает у меня меньше опасений, но почему-то, вместо того чтобы нарезать ее ломтиками, ее нарубили в виде крошечных кружочков размером с монетку. Как аппетитно. Я беру морковный медальон и начинаю его грызть, снимая стаканчик с кренящейся башни справа от меня и направляясь к чаше с пуншем. Пунш выглядит оранжевым, сахарным и ненатуральным. Тоже ничего неожиданного. Для пробы я наливаю немного себе в стаканчик. Вдруг рядом со мной вырастает чья-то фигура.

— Эй, Софи, что нового? — говорит Нил Гарретт, великолепный в своих кислотно-зеленых плавках. Он смело хватает ломтик сыра и макает его в соус. — Классная вечеринка, а?

— Что ты здесь делаешь?

— Я пришел со своей девушкой, — гордо отвечает он. Убедившись, что никто нас не слышит, он наклоняется к моему уху и шепчет: — Мы играем в прятки. Правда, она не очень-то умеет играть, поэтому я решил сделать передышку, чтобы она подумала, что это я так долго ищу. — Он делает паузу. — А ты что здесь делаешь? Ты никогда не казалась мне любителем вечеринок.

— Это долгая история.

— У меня есть время, — говорит Нил. — Я считаю до девяносто одной тысячи.

Только я открываю рот, чтобы сказать ему, что это неважно, как замечаю Виолетту, которая с разгневанным видом направляется к нам. Никакой откровенной одежды вроде купальника на ней нет, но чтобы соответствовать духу вечеринки, она на манер тоги обернула вокруг себя простыню в цветочек. Она путается ногами в простыне, торопясь к нам. Нил произносит ее имя голосом, в котором слышится смесь удивления и удовольствия.

— Что ты делаешь? — спрашивает он. — Ты должна прятаться!

— Мне показалось, что я уже целую вечность сижу в этом старом пыльном шкафу, — с надутым видом отвечает она.

— В шкафу в кабинете? Но ты пряталась там в последний раз! И в предпоследний тоже.

Виолетта пожимает плечами и застенчиво улыбается; я не удивлюсь, узнав, что ее любимая часть пряток — быть найденной.

— А этот шкаф — на втором этаже? — прерываю их я.

— Софи! — издает она восторженный возглас. — Я думала, ты не придешь. — Заметив, что я кошусь на то, как она продевает руку под локоть Нила, она хихикает: — У-у-пс, — говорит она. — Мы держали это в секрете, но ты будешь первой, кто об этом узнает. Мы с Нилом встречаемся.

— Поздравляю, — говорю я, чувствуя, как мой желудок опускается куда-то вниз. Не за горами серьезный разговор о превращении в вампиров своих бойфрендов. Но прямо сейчас я должна думать только о Владе.

— Можно мне, ну, поиграть в прятки с вами?

Виолетта расцветает.

— Конечно! — Она приказывает Нилу снова начать считать. — На этот раз я буду не в шкафу, — говорит она, а затем хватает меня за руку и тащит через толпу.

Добравшись до верхней ступеньки, мы натыкаемся на Д'Эшли, исправно стоящего на карауле, Виолетта без колебаний проскальзывает под его рукой, но, попытавшись сделать то же самое, я чувствую, как мне на плечо опускается тяжелая рука.

— Ах, пусти ее, Эшли. Нил уже, наверное, досчитал до пятидесяти! — восклицает она и пинает его в голень. Он с недовольным видом позволяет мне пройти, и я ныряю во тьму коридора.

Глаза Виолетты привыкают к темноте гораздо быстрее, чем мои, или, по крайней мере, мне так кажется, потому что она уже несется по коридору, пока я все еще цепляюсь за стены.

— Я собираюсь спрятаться в шкафу, — возбужденно сообщает она и исчезает там, где, видимо, находится вышеупомянутый кабинет.

Воздух насыщен пылью, и я, пытаясь сдержать кашель, берусь за ручку ближайшей ко мне двери. Не считая нескольких разбросанных по углам листов бумаги, первая комната пуста. Во второй обнаруживаются только клочья пыли, а третья заставлена изодранными диванами и креслами, которые, судя по всему, были в последнюю минуту вытащены из мусоровоза. Они расставлены по кругу, как будто вампиры проводят свои вечера за общей беседой. В углу стоит старый телевизор, а под ним лежат стопки DVD-дисков. Не в силах удержаться от искушения, я просматриваю их и обнаруживаю, что Влад собрал коллекцию всех подростковых комедий, которые только можно себе представить, от Джона Хьюза до «Десяти причин моей ненависти». Так вот что он использовал в качестве научных исследований, чтобы проникнуть в нашу школу? Это пугает меня чуть ли не больше, чем что-либо еще.