его дразнить. Видеть, как в льдисто-голубых глазах вспыхивает страсть. Дикая. Животная. Порочная. Необузданная. Как сейчас.

— Разве сбежала? — прошептала, поднимаясь на носочки и скользя ладонями с груди на шею, обнимая обеими руками. — Уверяю тебя, мой кофейный мальчик, — припомнила то, как назвала его в наше первое пробуждение, после спора, — хотела бы действительно сбежать, сделала бы это, и ты бы меня не скоро нашел, — дополнила в самые губы, мягко царапая мужской затылок. — Если бы вообще нашел…

Дамир шумно выдохнул и улыбнулся, стискивая крепче в своих объятиях.

— Нашел бы, — заверил твердым голосом, полным обещания. — Я всегда тебя найду, ванильная девочка. Тебе от меня никуда не скрыться.

— Ловлю на слове, — выдохнула, прижимаясь лбом к его лбу.

Дождевая вода течет по нам ручьем, застилает зрение, оставляя на коже свою прохладу, но мне все равно. Я как зачарованная смотрю в бездну светлых глаз Дамира и понимаю, что пропадаю. Вязну во всем этом. В самом мужчине. Так долго запрещала себе даже думать о нем в подобном ключе, что теперь, опустив все барьеры, меня конкретно кроет. Умом понимаю, что так нельзя, потом будет, ой, как больно, но сердце не желает слушать рассудок. Оно бьется в унисон с другим, ни на мгновение не хочет менять свой темп и успокаиваться. Порабощает волю. И я сдаюсь. Тянусь к мужским губам, прикрываю глаза и растворяюсь в алчной потребности чувствовать.

— Девочка моя. Ирина…

И то, как Дамир произносит мое имя, есть что-то волшебное. Вмиг пробирает до мурашек. А может дело в самом голосе, наполненном нежностью и той же потребностью, что бурлит во мне самой. А может я все себе придумываю. Не важно. Пусть он только продолжает дарить мне свое тепло, согревающее душу. Целует, как в последний раз. Обнимает, как если бы я и правда собиралась от него уйти. Заражает своим безумием. И я опять не я. Не та, кого знала на протяжение больше двадцати лет. Другая. Новая. Свихнувшаяся на фоне буйства гормонов и чувств.

— Скажи еще раз, — почти умоляю.

— Девочка, красивая, моя…

Его слова сопровождает моя окончательная капитуляция. Дамир подхватывает под бедра и приподнимает, вынуждает обхватить его ногами за талию. Два шага и я прижата спиной к шершавому стволу какого-то дерева. Спину неприятно царапает, но я почти не ощущаю. Куда ярче чувствуются поцелуи на щеках и шее. Везде, куда дотягивается Дамир. Широкие ладони сжимают мои ягодицы, а пальцы задевают давно влажную плоть, выбивая из груди стон наслаждения. И будто не было ничего в бане. И до нее. Прошлое смазывается, как и окружающий мир, когда его член вторгается в меня одним толчком.

— Боже… — срывается с губ вместе с продолжительным стоном.

Дамир замирает лишь на мгновение, давая привыкнуть, после чего как с ума сходит. И меня за собой утягивает. Двигается грубо, быстро, глубоко. До криков с моей стороны и сорванного дыхания. При этом ни на минуту не прекращает целовать. Сильнее вжимает меня в ствол дерева, ускоряет движение. Я уже едва дышу и отказываюсь воспринимать реальность как нечто адекватное. Сейчас в моем мире царит один Дамир. Вбивается в меня все быстрее и глубже, на грани грубости. По нам все также течет вода, но мы оба ничего из этого не замечаем. Гром скрывает мои крики удовольствия. И лишь на пике оргазма я запрокидываю голову и смотрю в освещенное молнией небо. Так и меня в этот момент половинит. И нет ничего кроме растекающегося по венам наслаждения от нашего единения.

— Блядь! — слышу хриплое над ухом, пока мужчина толкается в меня в последний раз, после чего на мой живот выстреливает горячая сперма.

Идеально!

А еще думаю о том, что стоит вернуться к потреблению противозачаточных. После расставания с Костей на фоне похорон бабушки я о них совсем забыла, а потом и не нужны они больше были. Не до отношений мне стало. Пока не появился Дамир в моей жизни. Теперь вновь придется возродить привычку травить себя химией во избежание ненужных нам обоим последствий.

Или не обоим…

— Когда-нибудь я обязательно кончу в тебя, ванильная. И не один раз.

Я от такого заявления аж вдохом подавилась. И лишний раз уверилась, что правильно о противозачаточных подумала. Достаточно только вспомнить наш с ним разговор о детях во вторую первую встречу. Сам Дамир явно не видел в своих словах ничего особенного, потому что вновь принялся меня целовать. Тягуче-медленно, долго, вновь постепенно выдворяя из моего разума всякую ересь, зарождая желание поверить всем его словам. Как если бы не просто сказал, а в любви признался. Именно поэтому смолчала. Не хотелось портить момент подобными разговорами. К тому же, чем дольше времени проходило, тем сильнее начинала болеть спина.

— Дамир, — позвала мужчину, поняв, что он совсем не собирается меня так скоро выпускать из рук.

— Если ты сейчас скажешь, что жалеешь, клянусь, мы сейчас же отправимся в ЗАГС.

Что я там говорила про подавилась?

Забудьте!

Вот когда я действительно подавилась!

И воздухом, и мыслями.

Последних вообще не осталось.

Я только и могла, что смотреть на Дамира и хлопать ресницами.

А бес за спиной так и толкал проверить мужчину на серьезность заявления.

Конечно же, ничего такого я делать не стала. Ну нафиг! Не готова я к подобного рода последствиям. С этого мужчины и правда ведь станется сделать нечто подобное. Может мы и мало знакомы, но одно я уяснила себе очень хорошо: Дамир не разбрасывается горскими словами. Сказал — сделал. А значит, молчим в тряпочку и продолжаем просто наслаждаться моментом, раз уж так вышло все.

— Вообще-то я хотела сказать, что у меня болит спина.

Лучше бы молчала!

Дамир сразу же напрягся, нахмурился, поставил меня на ноги, развернул к себе спиной и выругался на незнакомом языке.

— Прости, — повинился уже вслух.

Прежде чем я успела среагировать и успокоить его, заверив, что все не так уж и плохо, он поднял меня на руки и понес обратно в баню, где усадил на низкую лавочку у выхода. Парная к этому времени сильнее прогрелась, отчего дышать было почти невыносимо, но я не стала ныть по этому поводу. Но воздух хватала теперь больше ртом, настолько обжигающе горячим он казался с непривычки.

— Развернись, — то ли попросил, то ли приказал он, но я не стала спорить,