— Мисс Бичем, идите сядьте рядом со мной. — Леди Дарем хлопнула в ладоши и указала на кресло сбоку от своего. — Я налью вам чая. Здесь есть еще две чашки, и он на самом деле не так плох, как говорит Джейн.

Маркейл сняла шляпу, расстегнула мантилью и повесила их на крючок возле камина. Горячая ванна и горячий чай? Ее губы чуть не задрожали от радости.

— Это было бы замечательно, благодарю вас.

Через несколько секунд она, удобно устроившись в кресле и накрыв колени одеялом, уже держала в руках чашку с восхитительно теплым высокосортным чаем и вдыхала аромат бергамота и апельсина.

— Превосходный чай, правда? — Леди Дарем с таким энтузиазмом закивала, что чепец закачался у нее на голове. — Он немного слабоват, как заметила Джейн, поэтому в свой я добавляю немного кое- чего. — Посмотрев на закрытую дверь, она опустила руку в карман и достала маленькую коричневую бутылочку. — Всего чуть-чуть этого снадобья, и чай приобретает вкус… Ну как, хотите немного?

Она откупорила бутылку, и в воздух заструился характерный запах коньяка.

— Эмма! — прикрикнула на сестру леди Лоутон, совершенно выйдя из себя. — Нельзя повсюду раздавать людям свое лекарство.

— Я собиралась дать ей совсем чуточку, чтобы только сделать крепче ее чай.

— Я уверена, что этой крепости вполне достаточно для мисс… — Леди Лоутон прищурила ярко-голубые глаза. — Как, вы сказали, вас зовут?

— Мисс Бичем, но вы можете называть меня Маркейл.

— Маркейл — какое необычное имя! — весело объявила леди Дарем, отпивая свой чай, который теперь наполовину был с коньяком, и с интересом окинула Маркейл взглядом. — Мне кажется, я уже где-то слышала это имя.

— И я тоже. — Леди Лоутон наклонила голову набок. — И выглядите вы тоже очень знакомой… Хм-м-м.

Маркейл сделала глоток, надеясь, что ни одна из них не знает, кто она, а леди Дарем подняла свою коричневую бутылочку.

— Вы уверены, что не хотите…

— Эмма, оставь ее в покое.

— Очень хорошо. — Улыбка исчезла с лица леди Дарем. — Я просто стараюсь быть вежливой. — Она, причмокивая, отхлебнула свой напиток и поставила чашку на стол. — Итак, мисс Бичем, что привело вас в «Пеликан»? О, и, пожалуйста, называйте меня Эмма. Нам всем так уютно в гостиной, что нет нужды соблюдать формальности.

— Меня, если хотите, можете называть Джейн, — кивнула леди Лоутон. — Я тоже не поклонница политесов.

— Тогда, Эмма и Джейн, — Маркейл пришлось улыбнуться, — я кое-кого ожидаю.

— О-о, романтическая встреча? — Острый, как у птицы, взгляд Джейн метнулся к Маркейл. — Это прекрасно.

— Я ищу свою кузину. Если вам доведется увидеть очень высокую, рыжеволосую леди, вы сообщите мне? Мы с ней потерялись.

— Сочувствую, дорогая, как это неприятно для вас. — Эмма поцокала языком. — Мы сегодня почти не видели путешествующих женщин, правда, Джейн?

— Сегодня — нет, хотя тот француз в общем зале мог бы оказаться переодетой женщиной. Он весь в кружевах и даже семенит ногами, когда ходит.

— Я думаю, он довольно красив, — заметила Эмма. — И к тому же определенно высок. Но использует слишком уж много одеколона. Мне пришлось положить под нос немного моего лекарства, чтобы я могла дышать после того, как он прошел мимо нас в холле.

— Он, должно быть, принимает ванну со всякими добавками, словно он… — Джейн со звоном поставила чашку. — Вспомнила! Я же знала, что видела вас прежде. Ваши глаза и стиль столь необычны, что я не могла забыть их. Вы актриса!

Ну вот, начинается. У Маркейл болезненно сжалось горло.

— О, Джейн, я уверена, что ты права! — воскликнула Эмма, вглядываясь сквозь очки. — Это та женщина, чья леди Макбет даже Уэксфорда довела до слез!

— А Уэксфорд — это твердый орешек, — с удовлетворением объявила леди Джейн. — Он наш дальний родственник и неисправимый повеса до мозга костей. Во всяком случае, был таким, пока не женился на нашей племяннице, Арабелле. Она немного утихомирила его.

— Значит, вы знаменитая актриса. — Эмма похлопала Маркейл по колену. — Я рада познакомиться с женщиной, так преуспевшей в своем искусстве.

— О, благодарю вас, — улыбнулась Маркейл. — Вы очень любезны.

Джейн сделала глоток своего чая.

— Вы гораздо лучше, чем та толстая женщина… Эмма, как ее звали?

— То ли миссис Делберт, то ли миссис Дантри, то ли миссис…

— Миссис Далтон? — позволила себе подсказать Маркейл, назвав одну из главных актрис театра.

— Да, именно она! Ужасно обидно, когда приходится смотреть, как кто-то твоего пола делает из себя посмешище.

— И это случается очень часто, — добавила Эмма и задержала во рту немного своего «чая» перед тем, как проглотить его.

— Обычно потому, что какой-нибудь дурак-режиссер уговорил ее на роль, для которой она не готова, — резко добавила Джейн. — Он судит не по ее способностям, а по тому, насколько большие у нее груди.

— О, дорогая, верно, — согласилась Эмма и, сделав большой глоток своего чая, налила еще. — Как будто, если у женщины большие груди, она станет лучшей актрисой, или лучшей гувернанткой, или лучшей в любой другой профессии.

Маркейл невольно поперхнулась.

Эмма рассеяно похлопала Маркейл по спине, а затем добавила изрядную дозу «лекарства» в свой только что налитый чай.

— Большие груди могли бы представлять ценность в единственной профессии… когда человеку приходится носить что-то тяжелое на спине. Тогда груди могли бы служить противовесом.

— Очень верно, Эмма, — согласилась Джейн и отпила чая, как будто обсуждение грудей было для нее обычным повседневным делом. — Я часто сожалела, что для грудей нет другого предназначения, кроме как кормить детей, а ты как раз предложила восхитительную идею. Уверена, мы можем придумать и еще, если сосредоточимся.

— Не думаю, что существуют еще какие-нибудь полезные применения грудей. — Эмма сделала еще один весьма приличный глоток «чая». — Чтобы женщина была по-настоящему независимой, она должна быть свободной от своих грудей.

— Прошу прощения? — в изумлении переспросила Маркейл.

— Не нужно переживать из-за сумасбродных заявлений Эммы. — Джейн вздохнула. — Она стала суфражисткой еще с тех пор, когда мы слушали того оратора на собрании Женского союза.

— Мисс Коултон, — почти благоговейно произнесла Эмма ее имя. — Вы слышали о ней?

— Я читала в газетах. Она довольно радикальна.

— Да, она такая. — Эмма мечтательно улыбнулась. — Она экстра-супер-люкс… Так сказала Джейн. Звучит очень воодушевляюще, не правда ли?

— Да, конечно.

— Ну а мне это совсем не кажется воодушевляющим, — недовольно фыркнула Джейн. — Женщин нельзя допускать до выборов. Мы слишком впечатлительны.