Силье не оставалось ничего иного, кроме как улыбаться и терпеть. Ведь в итоге она получит дом своей мечты.

И все же слова того рабочего ее неотступно преследовали. Она встречала его еще несколько раз, но больше он ничего не говорил и ни о чем не спрашивал. Наконец, Силья решила спросить об этом у Генри, но тот, как всегда, уклонился от ответа.

– Пол жил в Стоункилле почти год, и не в нашем доме. Так откуда нам знать, с кем он общался и куда ходил каждый день? – Генри взял со стола почту и направился на кухню.

Силья последовала за ним.

– Знаю, но… Жаль, что тебя там не было. Хотелось бы мне, чтобы ты видел лицо этого рабочего. На нем была написана такая… злоба.

Генри выбросил в мусорную корзину несколько рекламных проспектов, задержав взгляд на письме. Оно было адресовано ему. И прислал его Пол. В этом не было ничего удивительного. Пол часто присылал брату письма, чтобы сообщить о своем местонахождении.

– Думаешь, Пол когда-нибудь сюда вернется? – спросила Силья.

Генри не ответил, рассматривая марку на конверте, и Силья тоже взглянула на нее. Сидар-Рапидс, штат Айова. Она даже не представляла, где это.

– Ты меня слышишь? – спросила Силья.

Генри по-прежнему изучал конверт: вертел в руках и так и эдак, – и она поняла: муж ждет, чтобы она вышла из комнаты. Только тогда он прочитает письмо.

– Извини… что? – спросил он.

– Пол. Думаешь, он когда-нибудь вернется в Стоункилл?

Генри долго смотрел на жену.

– А ты бы на его месте вернулась?

В одну из ненастных зимних суббот Силья отправилась на машине в пригород Нью-Йорка, чтобы присмотреть новую мебель и аксессуары.

Единственным предметом мебели, который она планировала забрать из дома на Лоуренс-авеню, было любимое кресло, обтянутое шерстяной тканью бирюзового цвета. В комплекте с современным диваном, журнальными столиками и вторым похожим креслом оно будет замечательно смотреться в гостиной нового дома.

Прогуливаясь по магазину среди обеденных столов, Силья услышала заразительный женский смех и не могла не повернуться. В двадцати футах от нее стоял Дэвид, а рядом с ним – высокая элегантная женщина лет сорока. Проведя рукой по кухонному столу, она о чем-то его спросила, и он ей ответил, после чего поднял голову и заметил Силью – застывшую среди столов и стульев и крепко сжимавшую в руках дамскую сумочку. Дэвид вскинул брови, и Силья поняла, что он ее вспомнил. Приподняв шляпу в приветственном жесте, он что-то прошептал на ухо своей спутнице, и они направились к эскалатору.

Внезапно Дэвид обернулся, и когда их взгляды встретились, Силья почувствовала, как у нее замерло сердце. Губы Дэвида дрогнули в улыбке, исполненной, как ей показалось, сожаления.

Что означала эта улыбка? Выяснить это не представлялось никакой возможности. Через несколько секунд Дэвид и его спутница скрылись из вида.

На протяжении нескольких недель Силья думала об этой неожиданной встрече. Ничего не поделаешь, повторяла она себе, у него есть женщина. Так что, даже если бы Силья была свободна, ничего бы не вышло. Да и вообще: она ведет себя попросту глупо! Они встретились всего лишь раз, и у них нет ничего общего.

И все же Силья не могла перестать думать о нем. Не могла выбросить из головы его полную сожаления улыбку.

В утешение Силья купила себе подарок: фотоаппарат «Брауни» последней модели в красивом кожаном чехле. Она никогда не любила фотографировать, поэтому у них почти не было семейных фотографий, но теперь снимала каждый этап возведения и обустройства дома.

Изысканный дом со стеклянными стенами был готов в марте. Силья не переставала им восхищаться. Он выглядел именно таким, какие можно встретить в Южной Калифорнии, но вместо переезда на другой конец страны Силья доставила кусочек Лос-Анджелеса прямо сюда, в Стоункилл, штат Нью-Йорк.

Она знала, что сказала бы ее мать о таком роскошном доме для маленькой семьи, но Силья была очарована и не переставала себе повторять, что заслужила такой дом. Она упорно работала всю свою жизнь и наконец получила желаемое.

Совсем неплохо для работающей девушки из Бруклина.

Руби понравились большие окна и лес, поэтому она много времени проводила на улице. Силья надеялась, что девочка обзаведется наконец-то друзьями. Впрочем, она не питала иллюзий в отношении новых соседей. Ведь у одних дома были выстроены наподобие тех, что возводят фермеры на ранчо, а другие и вовсе выбрали дешевый колониальный стиль, обив свои жилища розовыми, желтыми или белыми панелями. Если местные женщины и зарабатывали себе на жизнь, то лишь продажей посуды «Тапервер» или косметикой «Эйвон». Все соседи обладали автомобилями универсалами, да и как иначе, если в большинстве семей было как минимум четверо детей? Силья надеялась, что среди такого количества детей в округе непременно найдется хоть кто-то близкий по развитию к Руби и станет ее лучшим другом.

А вот Генри дом совершенно не нравился, и Силья об этом знала. Ведь делать здесь оказалось совсем нечего, ибо дом был совершенен. Но мужу нравилось возиться в земле, а вокруг вполне хватало места для сада. После переезда Генри снова взялся за дистанционное обучение. Время от времени он вспоминал про курсы частных сыщиков, которые так и не смог закончить, а еще стал выполнять мелкие отделочные или ремонтные работы, о которых узнавал от знакомых, часто посещавших хозяйственные магазины в городе.

Силья с болью в сердце наблюдала, как Генри, весело насвистывая, собирал поутру ящик с инструментами и выгонял разбитый грузовик из гаража их восхитительного дома. А все ради того, чтобы выполнить какую-нибудь грязную работу, не требующую особой квалификации. Не таким представляла Силья работающего мужа. И все же это было лучше, чем ничего.

Казалось, Генри все устраивало, а для Сильи только это и имело значение. У него все хорошо. У них у всех все хорошо. Генри нашел занятие по душе, Руби много читала и гуляла в лесу, а она обрела великолепный стеклянный дом.

Силья больше не мечтала уйти от Генри. К чему мутить воду? Они наконец пустили корни и очень счастливы.

19 июня 1953 года неподалеку от Стоункилла, в тюрьме Синг-Синг, за передачу важных военных секретов Советскому Союзу были казнены на электрическом стуле супруги Юлиус и Этель Розенберг. Силья не знала, действительно ли они совершили то, в чем их обвиняли, но в любом случае не верила, что Розенберги – особенно Этель, мать двоих детей, – заслуживают смерти. Только не такой. Силья не могла даже представить, что ощущает человек, когда через его тело проходит мощный разряд электрического тока.

И все же ей пришлось объяснять десятилетней девочке, почему ее отец сел в грузовик и направился в соседний город, чтобы оказаться как можно ближе к тюрьме и увидеть все собственными глазами.

– Почему он захотел туда поехать? – спросила Руби.

Но Силья и сама не знала точного ответа. Упомянув о поездке, Генри сказал, что с ним будут друзья. Когда же Силья поинтересовалась, что это за друзья, муж лишь пожал плечами и ответил, что познакомился с ними в городе и Силья их не знает.