Служанка внесла стол. Мужчины без особого удовольствия выпили по стопке водки.

— А что Ёнбин, в Сеуле учителем работает?

— Да.

— Ей же замуж этой осенью, зачем же она устроилась на работу?

— Она сама знает, что ей делать.

— Ей все нипочем, где бы она ни находилась, — сказал Джунгу, прицокивая. По-видимому, он все никак не мог согласиться с решением поженить Ёнбин с сыном Джон Гукджу, Хонсопом.

— Джон Гукджу как-то приходил назначить другую дату.

— Уже все было решено, что еще за новости?

— Да он не про Ёнбин, а про Джонюна.

— Что? Мой сын Джонюн?

— Да.

— Нет уж! Сколько бы этот тип, Джон Гукджу, ни старался, я ни за что не позволю моему сыну сродниться с его семьей! — угрожающе воскликнул Джунгу.

Аптекарь только тихо улыбнулся. Если бы на месте Джунгу был другой человек, тот бы с большой благодарностью принял бы предложение от тонёновского миллионера, но только не старик Джунгу:

— Что произошло, уже не воротить. И мне вовсе не нравится эта идея — выдать Ёнбин замуж за Хонсопа. Богат ли, беден ли человек, он прежде всего должен быть честен. Говорят же, что яблоко от яблони недалеко падает. Где вы видели, чтобы дети не походили на своих родителей?

— А назови мне детей, которые бы совершенно походили на своих родителей, — вставил аптекарь.

— М-м. Ну да. Будь то судьба или решение суда, их не изменишь… Если родители добры, то и дети не предадутся беспутству, — Джунгу намекнул на Ённан, но заметив реакцию аптекаря, поскорее поднял в руке стопку с водкой и сменил тему: — Какой сегодня ветер! — и прислушался.

Снаружи шумели деревья.

— Не такой сильный. Не разыгрался бы шторм.

— Да, ничего особенного не должно случиться. Наверно, корабли уже достигли Чеджудо.

— Наверно.

Проводив гостя, аптекарь позвал жену.

— Звали? — с обеспокоенным видом вошла в комнату Ханщильдэк. Ей уже были известны слухи, что муж ночевал в доме кисэн Сочон. Она думала, что муж ее позвал посоветоваться насчет того, чтобы взять Сочон в их дом сожительницей.

— Надо бы сходить к Джунгу… — пытаясь отвести от себя испытующий взгляд жены, как можно скорее произнес Ким.

— Но он же только что здесь был.

— Ну и что, что был. Тебе надо пойти к нему.

— Мне?

Аптекарь призадумался. Затем он вынул из сейфа, стоящего около его рабочего стола, десять купюр по десять вон, пересчитал и положил их в конверт.

— Передай ему это…

— Что-то случилось? — видя мрачное выражение лица мужа, осторожно спросила Ханщильдэк.

— Кажется, арестовали Тэюна в Японии.

— Боже мой! Тэюна арестовали? — Ханщильдэк была просто поражена. Она очень хорошо помнила арест Ёнбин и тут не могла не представить себе ужасные последствия, — э-это правда? — заикаясь от волнения, выдавила она.

— Я только что об этом узнал от Джунгу. Он сказал, что Джонюн приготовит необходимую сумму и поедет в Японию. Но кто знает, может, понадобится еще больше денег, — сказал Ким и протянул жене конверт.

— Да за что же им все это? — не успокаиваясь, причитала Ханщильдэк.

— Жена Джунгу слегла из-за этого. Пойди к ней и успокой.

— Ай-гу! Что творится на свете…

— Да иди же скорее! — раздраженно нахмурился аптекарь. Провожая взглядом еле стоявшую на ногах от услышанного жену, он закурил сигарету.

После встречи с Сочон ему было неловко в присутствии жены. Знала она или нет про ночь с Сочон, эта неуверенность еще больше угнетала его. Своей жене, которая уже как-то предлагала ему взять вторую жену, чтобы родить сына, он не хотел говорить, что он вовсе не испытывает неудобств от того, что у него нет сына. К тому же, у него не было ни малейшего желания брать Сочон в сожительницы и жить с ней всю жизнь под одной крышей.

Спустя неделю после отплытия кораблей на Чеджудо пришла неожиданная телеграмма из Японии. В ней сообщалось, что по причине сильного шторма судно «Чуниль» было прибито к Японии, а о судне «Намхэ» нет никаких известий.

— О-ох… — вырвалось из груди аптекаря, когда он прочел телеграмму. Он и представить себе не мог такого несчастья. Это была катастрофа и конец всех его планов. В день отплытия кораблей дул небольшой ветер, который не мог стать помехой в плавании.

Через два дня после телеграммы пришло подробное письмо от Гиду:

«Спешу сообщить вам о сложившейся на кораблях ситуации. На данный момент мне неизвестно точное местонахождение судна «Намхэ» из-за чего я испытываю сильнейшее волнение. Оба судна благополучно следовали по назначенному курсу до вечера первого дня, но вдруг, неизвестно по какой причине, в «Намхэ» стала проникать вода, и морякам пришлось хорошо потрудиться, чтобы устранить неполадки. Оставалось совсем небольшое расстояние до земли, и мы продолжали путь. Но тут отказали двигатели нашего «Чуниля», и он остановился в открытом море. Как назло, поднялся еще ураганный ветер. Оставшийся без управления корабль оказался абсолютно беспомощным перед морской стихией. Постепенно мы потеряли из виду «Намхэ» и нас унесло в открытое море. На четвертый день «Чуниль» наткнулся на японское торговое судно, которое отбуксировало нас до Нагасаки. В данное время «Чуниль» находится на ремонте в Японии. Прекрасно понимая, что это непредвиденное бедствие принесет вам много беспокойства, я очень сожалею о том, что мне приходится сообщать вам такое печальное известие. По приезде мне будет стыдно даже взглянуть вам в глаза…»

Аптекарь отложил письмо, так как не мог дальше читать. О судне «Намхэ» не было никаких известий, что могло означать только самое худшее. Вся семья не находила себе места. Хотя Ким и приказал всем домашним никому ничего не говорить до приезда Гиду, в дом аптекаря стали стекаться родственники и близкие моряков с пропавших кораблей, и дом превратился в поле битвы.

— Ай-го! Что нам теперь делать?! Пропали мы, пропали! — вопила старуха с растрепанными седыми волосами; упав на землю, она била ее кулаками.

Молодая женщина с младенцем за спиной со слезами на глазах беспокойно ходила по двору из стороны в сторону. Одни дети кричали, другие испуганно плакали.

— Прошу вас, успокойтесь! Мы все узнаем, когда они вернутся. — Ким вышел во двор и попытался успокоить присутствующих, но чем больше он это делал, тем больше чувствовал свое бессилие в этой ситуации.

Вернулся сильно осунувшийся и почерневший от горя Гиду. С судна «Намхэ» все еще не было никаких известий.

— Бедный, что тебе пришлось пережить?! — с сочувствием встретила исхудавшего Гиду Ханщильдэк. Как только их глаза встретились, оба вспомнили исчезнувшие с церемонии рисовые лепешки сандай, и без слов поняли друг друга.