Тема с шустрым и на удивление метким ученым Вите с ходу не вкатила, о чем он Хряку прямо и заявил. Мол, яйцеголовые так не стреляют, чтоб кумулятивный выстрел вогнать точно в амбразуру. И не хрен бы с тем ученым? Пусть подыхает в канаве по ту сторону дороги, откуда он так и не вылез после того, как шоссе расчесали вдоль и поперек из крупнокалиберных пулеметов.

Но главарь группировки решил показать характер. Помидорно покраснел щекастой рожей, достал из кобуры позолоченный «Вальтер» и начал орать, забрызгав Вите слюнями весь подбородок. Мол, Шайбе не только по барабану гибель пулеметчика, но он и на приказы пахана болт забил, понты колотит не в тему, даже чистый хабар группировки забрать не хочет. Попутно пристяжь пахана недвусмысленно отщелкнула книзу переводчики огня своих АК.

В общем, понятно, без вариантов. И сейчас Шайба шел к той проклятой канаве в сопровождении тройки своих пацанов, с которыми не один месяц топтал обе зоны – и ту, что со строчной буквы пишется, и ту, что с заглавной. Собрал корешей, когда решил делать ноги в Украину, думал, тут рай для ловцов удачи. Ага, как же. Везде хорошо, где нас нету, да только куда ни приди, везде своих уродов хватает.

А больше реальных кентов у Вити в этой группировке не было. Все нормальные бродяги откололись после того, как Индус исчез, остались одни отморозки, которые Хряку в рот смотрят. И теперь на все опасные мероприятия новый пахан шлет Шайбу и его кентов – потенциальных конкурентов под пули подставляет.

«С хрена ли я тут остался и пацанов своих на это дело уговорил? – думал Витя, не забывая держать на прицеле подозрительный кювет, в котором скрылся ученый. – Валить надо было из банды вместе с остальными. Вот вернемся обратно, и…»

Додумать мысль не получилось – Шайба обошел дымящиеся на асфальте останки научной «галоши», и сразу в поле его зрения попало что-то зеленое, торчащее из кювета. Опа-на, тот ученый. Лежит в канаве лицом вниз и не двигается.

По ходу, прав оказался Хряк, мать его за ногу, – склеил ласты яйцеголовый. Остается снять ценный бронекостюм, обшмонать труп на предмет артефактов, которые частенько у ученых водятся, и кандехать обратно. Не таким уж сложным оказалось задание.

Серёга Лом, что стоял слева, поднял свой импортный автомат – сложный в разборке, как часовой механизм, но зато на редкость точный в бое и стреляющий почти без отдачи.

– На хрена? – Витя ударил по стволу.

– Так это, Шайба, ё-моё… Контрольный надо в кукушку на всякий случай… – попытался отбрехаться Серёга.

– Ты, Лом, свою пустую кукушку маслиной отконтролируй, – посоветовал Витя. – Шлем продырявишь, потом Хряк неделю мозги канифолить будет. Пошли сымем бронеклифт и канаем отсюда.

Один из бойцов заржал, на что Лом огрызнулся:

– Харе ржать, мля! Не зря, блин, у тебя погоняло Конь – мёдом не корми, а дай фиксы свои поскалить.

Четверка спустилась в канаву, глубокую, словно траншея, да еще вдобавок густо заросшую кустами.

– Твою ж маму! – ругнулся сквозь зубы Шайба, когда его нога, утяжеленная бронированным ботинком, поехала по раскисшей осенней глине и бывший хоккеист чуть не грохнулся со всего маху рядом с трупом ученого. Случись такое, в глазах пацанов авторитет вожака мог бы нехило пошатнуться – мол, тоже мне, командир, по трезвяку на ногах не стоит.

Витя на ногах устоял, но злость на Хряка закипела вновь, словно вода в чайнике. Послал, как «шестерок», грязь месить, а сам в крепости, падла, отсиживается. Теперь уже сто процентов: вот вернемся и…

Додумать решительную мысль не получилось и на этот раз. «Труп» ученого внезапно резко перекатился на спину, и в руках у него был бесшумный автомат «Вал». Шайба только успел увидеть, как в направленном на него стволе мигнул выстрел, – а дальше на Витю обрушилась чернота, где больше не было ни злости на кого-либо, ни сожалений по поводу бездарно и бесполезно прожитой жизни.

* * *

Самый здоровенный бандит, получив пулю в бронемаску, грохнулся на спину. Второй застонал и упал на колени – выскочивший из кустов Катар вонзил ему нож чуть ниже затылка, точно между подвижных бронепластин.

А вот Припас, прятавшийся в тех же кустах, сработал грубо. Его «Пустынный орел» грохнул дважды – и два бандита попадали на землю, словно их стенобитным тараном снесло. И на фига я, спрашивается, изображал из себя приманку, если всё равно чисто сработать не получилось?

– Не кипишуй, сталкер, всё ро́вно, – предупредил мои вопросы Припас, вылезая из кустов. – Было бы их двое, вообще вопросов бы не было. А так в натуре без мазы. Эти два фраера педальных сейчас бы из тебя решето сделали, если б не я.

– Он прав, – сказал Катар, с усилием выдергивая нож из шеи трупа. – Твой сценарий, Снайпер, вернуться обратно в шкуре этих фраеров хорош без базара, но сейчас мы его чутка переиграем. Припас, сымай вон тот клифт, и маску налепить себе на портрет не забудь. Короче, бодягу не разводим, наскоряк шуршим.

Они и правда всё быстро сделали. Я еще ни разу не видел, чтоб кто-то с такой скоростью снял с трупа средний бронекостюм и натянул на себя. При этом Катар умудрялся еще и беседовать с рацией, которая хриплым голосом поинтересовалась, что там за выстрелы и чего вообще происходит.

– Яйцеголовый шмалять начал, паскуда, – мастерски подделывая голос старшего группы, говорил Катар, втискиваясь в забрызганный кровью «Хранитель воли». – Коня и Лома завалил вглухую. Но мы его вырубили, живым доставим.

Рация взорвалась семиэтажным матом, густо пересыпанным уголовным жаргоном. И пока динамик перечислял места, откуда родились покойные Шайба и Лом, которые по собственной тупости насадились на «маслину» от яйцеголового ученого, Катар с Припасом упаковались в зеленые бронекостюмы и зафиксировали на лицах защитные маски. Теперь их не то что бандиты, родная мать не узнала бы. И план их мне понравился, в который они посвятили меня очень коротко, не вдаваясь в детали.

Правда, не совсем представлял я, что мы будем делать, когда дойдем до крепости. Ну, благодаря эффекту неожиданности десяток бандитов положим, а остальные расстреляют нас. Не такие уж они лохи, какими, возможно, представлял себе их Катар. Вполне себе приличные бойцы, привыкшие выживать в Зоне и соответствующе реагировать на выстрелы в свою сторону.

Но, тем не менее, всё это я гонял в голове, идя прямо на стволы, которые сто процентов были направлены из крепости в мою сторону. Я эти невидимые линии выстрела, что шарятся по моему телу, даже сквозь бронекостюм кожей чувствую. За долгое время хождения по Зонам выработалось у меня такое вот аномальное свойство физически ощущать, когда кто-то в меня целится. Поэтому сейчас у меня неприятно чесались переносица, шея и грудь очень паскудным, особым чёсом. До омерзения знакомое ощущение, которое ни с каким другим не спутаешь. Все мои отработанные рефлексы прям ныли – стреляй в ответ, уходи в перекат, прячься… Но нет, надо было идти, мысленно кроя матом ученых, не интегрировавших в «Научник» эффективного средства от почесухи.