— Тогда я не понимаю сути ваших претензий к нынешнему строю. — Сашка вконец запутался. — Вы не работаете, но у вас есть жильё и ежемесячный доход. Вы можете целыми днями лежать на диване и философствовать, сколько влезет. На курорте вон отдыхаете… Что ещё вам нужно?

Стас закончил трапезу.

— То, что мы с вами называем демократией, — принялся объяснять он, — есть не что иное, как подмена понятий. Мы с вами имеем в виду экономический строй, а не политический, поэтому правильнее было бы называть нынешнюю ситуацию в России капитализмом. Хотя капитализм и демократия всё-таки тесно взаимосвязаны. Ведь наращивание капитала без свободы выбора, свободы слова и всяких других свобод невозможно. Как вы считаете?

— Не знаю, — пожал плечами Сашка.

— Вот и мои познания в теории экономики слабоваты. Но бог с ним, я сейчас просто пытаюсь воспроизвести словами собственные ощущения. Так вот, при нынешнем общественном строе в том виде, в котором он существует сейчас в стране, человеку предлагается заботиться о себе самому. Понимаете? Са-мо-му. Я должен нести ответственность за себя сам. Государство не думает обо мне, общество перестало заботиться о своих членах. Всё!!! Финита! Мне даётся максимум свободы. Я могу использовать свой потенциал в любом направлении, получать неограниченные доходы и распоряжаться ими по своему усмотрению. Государство перестало надзирать за мной. Меня не привлекут за тунеядство, не посадят за спекуляцию. Здорово, да?

— Здорово, — кивнул Сашка.

— Правильно. Но дело в том, что у меня НЕТ потенциала. Понимаете? НЕТ. Ни умственного, ни физического, ни какого-либо другого. Никакого. При социализме я этого не ощущал. Я был, как все, — не лучше и не хуже. Я шагал в одном строю вместе с такими же, как я, — людьми без особых способностей, но с равными возможностями. И мне было комфортно в этом жить! Понимате?! Я спокойно спал по ночам… Капитализм лишил меня спокойного сна. Вдруг, откуда ни возьмись, появились некие личности намного умнее, талантливее и удачливее меня! Они обскакали меня на извилистом жизненном пути, уверенно попав в колею событий августа 1991 года. Они вышибли меня из седла, вывели из строя, в котором я шагал в ногу со всеми столько лет… И я внезапно очень остро ощутил свою бездарность, никчемность и ненужность. Я оказался на обочине жизни… Вот она — разница между социализмом и капитализмом, которую я ощущаю! Улавливаете?

— Кажется, да, — произнёс Сашка, действительно начиная понимать, к чему клонит его собеседник.

— Наш новый строй лишил меня моего места под солнцем. Маленького моего места, обыкновенного стула в отделе кадров. Зато взамен он предложил мне огромное поле деятельности. Ширь и простор — иди куда хочешь, делай что хочешь. Займись бизнесом, как говорили мне некоторые мои знакомые. Твори, создавай, дерзай! А я не знаю, не понимаю, куда мне идти, я не готов к такой свободе. Я привык к своему стулу в отделе кадров, и он меня устраивал. Мне нравилось сидеть в конторе с девяти до шести, перебирать бумажки и получать за это зарплату. Нынешнее государство сочло меня ненужным и сняло обузу со своих плеч в виде моей персоны. И я теперь чувствую себя ущербным… Меня предоставили самому себе! Они хотели заставить меня работать с большей отдачей, да ещё и кое-что с меня поиметь. Я имею в виду налоги, пошлины и прочие обременения, которые наша система налагает на всякого рода бизнесменов. Но я оказался хитрее. Я сделал свой выбор, но не тот, который от меня ожидали. Я отказался работать совсем. Вот так!

Закончив говорить, Стас сложил руки на груди.

— То есть, вы обижены на новое общество и таким образом ему мстите? — сделал вывод Сашка.

— Именно! — подтвердил собеседник.

Парень помолчал, переваривая услышанное.

— А если бы у вас не было второй квартиры, что б вы делали? — задал он вопрос, пристально заглянув Стасу в глаза.

— Но она есть. — Мужчина спокойно выдержал этот взгляд. — Видимо, Богу было угодно, чтобы она была.

— Богу? При чём здесь Бог?

— При том, что у вас нет второй квартиры, а проблемы те же, что и у меня, — констатировал бывший сотрудник отдела кадров.

— Откуда вы знаете? — вырвалось у Сашки.

Тот откинулся на спинку стула и усмехнулся.

— Мужчины! Вы поели? Освободите стол! — Толстая потная тётка в очках и несвежем переднике грозно уставилась на них.

Стас суетливо подхватился с места.

— Да-да, мы уходим! Пойдёмте, Александр.

Сашка отодвинул стакан из-под компота и тоже поднялся на своих журавлиных ногах. Глянул на тётку сверху вниз, хмыкнул, подмигнул и, провожаемый совершенно негодующим взглядом из-за толстых линз, удалился.

Стас уже поджидал его на улице. Солнце давно перевалило зенит и начало свой путь к горизонту. Его лучи, гораздо более мягкие, чем пару часов назад, весело просвечивали сквозь зелёные листья кипарисов, окружавших небольшую столовую. Огромные деревья выстроились двумя рядами, образовав роскошную тенистую аллею, по которой прогуливались отдыхающие, переваривая только что съеденный обед. Виднелась синяя полоска моря, искрящаяся и переливающаяся. Сашка невольно застыл, изумлённый открывшимся видом. Затем спохватился, поспешно, словно боясь опоздать, достал фотоаппарат и навёл ракурс. Стас внимательно наблюдал за ним. Сделав несколько снимков, парень перевёл дух и, как будто опомнившись, принялся что-то искать глазами.

— Вы не меня ищете? — раздался насмешливый голос. Стас стоял, прислонившись к кипарису и жуя какую-то травинку. — Я уж думал, вы совсем про меня забыли, и хотел уходить.

— Извините, — стушевался Сашка. — Не могу пройти спокойно мимо красоты, стараюсь запечатлеть.

— М-м, а вы эстет, — произнёс мужчина, отлепившись от дерева. — Причём явно увлечённый. Я понял это, наблюдая за вами. Можно взглянуть на чудо фототехники?

— Пожалуйста. — Парень протянул ему фотоаппарат.

— «Кодак»! Профессиональный? — спросил Стас со знанием дела.

— Не совсем. Профессиональный мне не по карману. Но тоже очень хороший.

— Понятно. — Знакомый вернул драгоценность владельцу. — Ну что, теперь мы можем идти? Или вы сейчас снова пуститесь вприсядку, углядев очередной вид на море?

— Не исключено!

— А есть какой-то толк от этих снимков? — поинтересовался Стас. — Или это просто хобби?

— А что, от всего обязательно должен быть толк? — ощетинился парень, стараясь, однако, скрыть возникшее вдруг раздражение. — А просто для души ничего делать нельзя?

— Почему же нельзя? Очень даже можно. Я вот для души увлекаюсь женщинами. А вы, стало быть, фотографиями.

— Ничего себе сравнение! — усмехнулся Сашка.

— Но мне показалось, я задел больную для вас тему, когда задал свой вопрос. Это так?

Парень нахмурился.

— Не хотите говорить — не надо, — взглянув на него, пожал плечами мужчина.