И так была хороша, что он почти и забыл в мгновение ока, отчего злится на нее. Отчего на нее нужно злиться.

- Долго ждала? – спросил Юбер вместо приветствия.

- Непозволительно долго. Три дня. И к ним еще добавь те, что консьерж врал, будто тебя нет.

- Он не врал.

Консьерж действительно не врал. Юбер являлся поздно ночью, почти что поселившись в Иври-Сюр-Сен. Работы навалилось слишком много, чтобы позволить себе слабость игнорировать Аньес нарочно, кроме самых первых суток, когда он попросту не хотел ее слышать, иначе еще тогда вытряс бы из нее душу, а Лионец предпочел бы этого избежать. Ему все казалось, что она должна значить для него куда меньше, чем в той степени, когда доходит до вытрясывания души. И отдавал себе отчет, что занимается самообманом. Ее стало слишком много вокруг и в нем самом, чтобы не желать от нее того же.

А то, что объясниться им придется, было очевидно с самого начала. Аньес не оставит все так, как есть. Не с ее характером. Мужчины дают ей то, что она хочет, а этот – тут можно было ткнуть в себя пальцем – отказался.

- Какая разница, - неожиданно устало вздохнула она и села напротив. – Поговорить с тобой не вышло, адреса твоего я не знала, пришлось записываться на прием. Потому что ждать тебя у форта и выслеживать – даже для меня слишком замысловато.

- А как же этот твой… шеф Леру, который раздобыл меня тебе? Номер дал, а адрес – нет?

- Номер дал, а адрес – нет, - кивнула Аньес. - Впрочем, официально даже лучше. Я пришла сказать, что не принимаю твой отказ. Я с ним не согласна.

- Строго говоря, отказывал тебе не я, а Кинематографическая служба вооруженных сил. Это с ней ты не согласна?

- Значит, с ней. Нельзя соглашаться с абсурдными решениями! Если завтра я приволоку новоиспеченного мужа, который подтвердит свое согласие отпустить меня служить, ты подпишешь мое прошение?

- Нет, но ты поставишь меня в очень неудобное положение, потому что мне придется приложить к твоему делу отчет Комитета национальной обороны. Им не нравится тот факт, что ты коммунистка.

- Я не имею никакого отношения к партии с довоенного времени! – возмутилась Аньес. – Или ты забыл, кто был мой муж?

Он помолчал, снова разглядывая ее. Пожалуй, возмущение было искренним. Обида, почти детская, плещущаяся в глазах, – тоже. Но и желание сделать по-своему сейчас превосходит все остальные. Она пойдет на многое, чтобы его убедить. На все ли? Ах да, он ведь тоже часть игры, существование которой между ними она отрицала!

- Помню. Еще помню твое мнение относительно нашей миссии в Индокитае.

- Если бы в тот момент я знала, чем все это обернется, конечно же, я бы соврала! И это все неважно, когда речь идет о настоящей работе, а не о том, чем я здесь сейчас занимаюсь!

На мгновение взгляд его вспыхнул, но он тут же погасил его, опустив веки. Этак с прищуром и откинулся на спинку стула. Очень хотелось раскрыть окно, потому что воздуха определенно стало не хватать. Мало воздуха – между ним и ею в этот момент. Но Анри странным образом не задыхался. И согрелся наконец в этих чертовых стенах, в которых невозможно не сдохнуть от холода с непривычки после вьетнамских температур.

Понимая наперед, что она сейчас ответит, Юбер все-таки спросил, очень спокойно и очень просто:

- Хочешь сказать, что ты не знала, что это я выношу резолюцию?

- Нет, конечно! – запальчиво возразила Аньес и тут же замолчала, вдруг наткнувшись на его взгляд – мрачный, злой, раздевающий до самой души, и как-то разом осознав, что вот сейчас – он ей уже не верит. Ни на секунду. Все вдруг стало на место. В рту образовалась горечь. Если Лионец доведет ее до оправданий в том, в чем не виновата, она стоит не дороже проклятого эшоде. Даст ли хоть обол за нее Юбер? Сколько вообще он за нее даст?

Аньес тоже бросило в жар от нахлынувшего гнева. И еще от азарта, который охватил все тело – от кончиков пальцев и до сердца. Она медленно облизнула губы, наплевав на помаду. Подалась вперед, опершись локтями о стол, и проговорила:

- Если хочешь, я повторю слово в слово все, что тогда сказала. Ты честно напишешь, что я неблагонадежна, и на этом мы разойдемся. В моем личном деле навсегда останется клеймо. Но я прошу… позволь мне работать. Мне нужно увидеть все это своими глазами, чтобы понять. Я хочу быть кем-то бо́льшим, чем портретистом в столичной газете. Ты считаешь, что в моем прошлом есть то, за что я должна расплачиваться этим недоверием, – так позволь мне искупить свою вину.

- Там нечего видеть, - хрипло выдохнул Юбер, резко поднявшись из-за стола и двинувшись к шкафу. – Там жара, насекомые и вооруженные до зубов партизаны. Я не знаю, что докучало мне сильнее.

- Анри!

- К черту! Мой рабочий день окончен. Ты что-то, кажется, рассказывала мне об играх? Так вот здесь для них точно не место.

Аньес сглотнула. Он успел это уловить. Как заставила себя подняться – уловил тоже. И ее отчаянно расправленные плечи. Такие прямые, будто сейчас она начнет восхождение на трон – не иначе. В нем болезненно сжалось и задергалось что-то внутри, под сердцем. Комок – ледяной, режущий, причиняющий страшное страдание. От того, что он собирался совершить. И от того, что ясно читал в ее взгляде: «Не делай этого с нами, пожалуйста».

Читал или придумал?

- Если хочешь, - ледяным голосом продолжил он, - можем поужинать вместе. В знак того, что работа для нашей дружбы ничего не значит, да?

- Значит, Анри, - звеняще ответила она.

- Тогда воспользуйся возможностью продолжить разговор за едой, - легкомысленно, но так же холодно рассмеялся он. – Я с удовольствием проведу с тобой время. Вдруг убедишь?

- Тебе так сильно этого хочется?

- Мы оба солжем, если посмеем утверждать, что ты не за этим пришла. А я… да, я хочу услышать твою версию.

- Я не одета для ресторана.

- Это не страшно. Мы что-нибудь придумаем.

- В тебе я не сомневаюсь, - она подняла подбородок и этак встала, приблизившись к нему. А все, что он мог думать, о чем мог мысленно ее умолять, было заключено в одном только слове: «Откажись. Откажись. Откажись».

Откажись, и я усажу тебя назад на стул и буду целовать твои руки и твои ноги – прямо здесь и прямо сейчас, наплевав на все, что знаю о тебе уже столько времени.

Откажись, и я сделаю все, что ты ни попросишь – откинув любые сомнения и поверив тебе, наконец.

Откажись, и я уже никуда тебя не отпущу. Потому что ты мне нужна.

Но она не отказывалась. Она молчала, наблюдая за тем, как он одевается. Сейчас кабинет залили сумерки, искажая тенями их лица, будто бы это были и не они. Так, Юберу казалось, даже немного легче. Ему нужен, необходим был этот последний шаг, когда она докажет, что он для нее такой же набор из рук, ног и полового органа, который позволит ей и дальше делать карьеру. Уравняет с предыдущими. Сделает ступенькой в достижении целей. Потому что это всегда правда. С ним – всегда.