хранились память о любви, об отцовстве, об отвергнутых чувствах и совершенном убийстве, но я не помнил ни лиц, ни обстоятельств – лишь принимал последствия. И почему сейчас я здесь? Среди ночного квартала хромаю под вой сигнализации, истекаю кровью и желаю лишь одного – уснуть с этой сумасшедшей девушкой на плече и целовать ее в губы. Всю ночь! Просыпаться и целовать! И если бы мне назвали цену в сотни совершенных грехов за эти поцелуи, я бы ни за что не отказался. Тащить на себе тяжесть своих деяний, валиться с ног и терпеть изнывающие раны. Вот он мой светлый миг! Вот она дорога к моей любви! Которая избавит меня от страданий и сгладит мою печаль, а я, в ответ, навсегда буду с ней рядом, и что бы ни случилось – она всегда под моей защитой.

И она выбежала ко мне навстречу в больничном халате. Она была босая, держала в руках комья своих вещей и бежала ко мне на цыпочках. Вот оно – сумасшествие. Смотреть на такого же безумца, как ты, и мечтать разделить с ним все выдуманные тобой бредни.

– Джо Картер! – строго сказала она, приближаясь.

– Я и так все знаю… – оборвал ее я.

Хватая ладонями ее талию, я прижался губами к ее губам. Она словно, лед, сопротивлялась этому поцелую, била меня по плечу, но таяла и хотела этого. Выронив груду вещей из рук, она обняла меня, и мы стали вечностью – самой настоящей вечностью! Потому что весь мир переставал существовать. Только наши губы, слитые воедино. Только я и только она. И мне не надо было слов, чтобы понять, как сильно я ее люблю, а стоит взглянуть в ее глаза и становится очевидно, что я – ее главный бред.