– Работаю.

Жозетта озадаченно посмотрела на брата.

– Я тебя не совсем понимаю.

Фыркнув, Рене вновь заерзал на стуле, но руку со спинки стула Фелиции не убрал.

– Бастьен работает на мадам Олимпию, – встряла в разговор Алексия. – Занимается тем же, чем занималась моя родная maman.

Жозетта посмотрела на Кэмерона, поджавшего губы, потом на Мишеля, с силой сдавившего ножку бокала, а затем перевела взгляд на Бастьена. Внезапно ее охватило какое-то странное чувство, от которого загудело в голове.

– Замолчи, Алексия. О таких заведениях не говорят вслух. К тому же он наверняка работал бы швейцаром, если бы его действительно наняли на работу, в чем я сильно сомневаюсь.

Выражения лиц Рене и Бастьена, равно как и их молчание, свидетельствовали о том, что Жозетта ошиблась. И осознав это, она вдруг лишилась способности дышать. Но ведь мадам не нанимала на такую работу мужчин. Или нанимала?

Желудок Жозетты болезненно сжался, а к горлу подступил комок. Господи, неужели еще один Тибодо работает в публичном доме? Только не это. Их семью и так презирают.

– Скажи, что это неправда, Бастьен.

Испытывающая головокружение Жозетта словно приросла к своему стулу и смотрела в необыкновенные голубые глаза брата, отличающие его от остальных родственников. Бастьен держался уверенно и даже с некоторым превосходством. Потом он наклонился и тихонько обратился к Алексии:

– Это очень уважаемое место. Если ты у кого-то что-то взяла, когда возвращалась на свое место, будь любезна, положи эту вещь мне в карман, а потом укажи на ее владельца. Я верну эту вещь, сделав вид, будто нашел ее на полу.

– Господи, – пробормотал Кэмерон. – Слава богу, из-за шума вокруг никто не слышит этой беседы. Алексия, если ты действительно взяла чужое, отдай немедленно.

Девочка незаметно сунула кулак в карман Бастьена, что-то шепнула ему на ухо, а потом как ни в чем не бывало принялась за десерт.

Бастьен кивнул сидящим за столом.

– Pardon, но мне необходимо выйти в другой зал. Одной леди нужно сообщить, что соскользнувший с ее руки браслет был найден на полу. – Он подошел к своей спутнице и что-то тихо сказал ей на ухо, прежде чем выйти за дверь.

Бедная Жозетта начала опасаться, что вот-вот исторгнет содержимое желудка, и прижала руки к животу.

Кэмерон коснулся ее руки.

– Вы не знали?

Жозетта покачала головой, борясь с охватившим ее приступом паники.

– Понятия не имела.

Ну что за глупцы. Их, представителей семьи Тибодо, пригласили в самый шикарный ресторан Нового Орлеана, и один из них оказался жиголо, а вторая – воришкой. Жозетте необходимо было уйти отсюда до возвращения Бастьена, иначе она непременно сделает или скажет такое, о чем будет жалеть до конца своих дней.

– Рене, отвези меня домой.

Кэмерон положил на край тарелки салфетку и поднялся со своего места.

– Я вас отвезу.

Однако Жозетта покачала головой.

– Я настаиваю, чтобы это сделал Рене.

Обогнув стол, Рене встал за спиной сестры, а потом, нежно обняв ее за плечи, помог подняться.

– Идем, ma chère.

В душе Кэмерона бушевала буря, и он тихо выругался, чтобы не услышала Алексия.

– Ну, – со свистом выдохнула Фелиция. – Я не совсем поняла, что здесь произошло, но эти люди определенно привлекли мое внимание. Как невероятно интересно.

Кэмерон вновь выругался.

– Пожалуй, ты единственная, кто так считает.

Мишель отодвинул стул и поднялся из-за стола.

– Думаю, я могу с чистой совестью сказать, что наш ужин подошел к концу. – Он многозначительно посмотрел на Алексию, ждавшую возвращения Бастьена. – Возможно, он прошел не совсем так, как ожидалось, но все же состоялся. И поскольку Алексия и Фелиция ночуют у тебя, Кэмерон, я, пожалуй, пойду. Видит бог, мне необходимо глотнуть свежего воздуха и пройтись в одиночестве после разразившейся здесь катастрофы.

– Позволь хотя бы проводить тебя до дверей, – предложил Кэмерон.

Братья как раз выходили из зала, когда вернулся Бастьен. Он отошел в сторону, чтобы дать им дорогу, и обратился к племяннице:

– Выглядишь сегодня чудесно.

Широко улыбнувшись, Алексия с обожанием посмотрела на Бастьена.

– Merci, дядя.

Кэмерон с трудом проглотил гневную тираду. Очевидно, Алексия боготворила своих проклятых родственников, каких бы глупостей они не совершали.

Бастьен даже не пытался скрыть своего неподдельного интереса к Фелиции.

– Несмотря на то что мы ни разу не встречались прежде, я не сомневаюсь, что вы всегда выглядите потрясающе, мадемуазель Фелиция. – В голосе Бастьена читалось приглашение, причем весьма непристойное.

Проходя мимо, Кэмерон намеренно задел его плечом, вполголоса предупредив негодяя, чтобы тот держался подальше от его кузины.

Однако Бастьен лишь тихо засмеялся в ответ, а потом прошел к столу и сел напротив своей дамы.

Направлявшиеся к выходу Кэмерон и его друзья были остановлены толпой гостей, устремившихся на улицу, подобно отливу.

К Кэмерону подошел Антуан.

– Прошу прощения за задержку. Но ресторан покидает шесть сотен гостей. Я уж не говорю о тех, кто ждет на улице, чтобы войти. Свадьба перемещается вслед за музыкантами на бал, который продлится всю ночь. Шествие двинется по Рю-Рояль.

Алексия потянула отца за рукав.

– Это ведь твоя улица, папа. Можно посмотреть?

– Можно. Но только из окна.

– Но, папа, мы же не сможем ощутить всеобщего ликования, если будем наблюдать со стороны.

Кэмерон наклонился и схватил Алексию за плечи, вынуждая ее посмотреть ему в глаза.

– Я буду предельно откровенен с тобой, Алексия. Я тебе не доверяю. Если, оказавшись в толпе, ты попытаешься стащить у какой-нибудь леди драгоценности, и тебя поймают, у нас возникнут такие серьезные проблемы, каких ты даже не можешь себе представить.

Горящее в глазах девочки возбуждение потухло, и ее лицо приняло безразличное выражение.

У Кэмерона сжалось сердце.

– Я говорю откровенно для твоего же блага, Алексия. Но я хочу, чтобы ты знала: мне ужасно неприятно произносить такие слова. Я больше не потерплю воровства. Честно говоря, я так устал от невозможности доверять тебе, что собираюсь… собираюсь…

– Собираешься сделать что, папа? – Внезапно взгляд Алексии стал обжигающе холодным. – Уплыть отсюда на первом же корабле? Уехать прочь, чтобы никогда больше меня не видеть?

Как же ненавистно было Кэмерону вновь охватившее его чувство вины. Он ущипнул себя за переносицу.