Встреча в станице Манычской все же не прошла бесследно. Краснов обещал выделить Добровольческой армии 6 миллионов рублей из банка Ростова, а также продолжать поставлять немецкое снаряжение; он позволил открыть бюро по набору в армию в Новочеркасске и Ростове, обещал медицинскую помощь всем больным и раненым. Добровольческая армия взамен обещала защищать Дон от большевиков с юга. Без сомнения, Добровольческая армия выиграла гораздо больше от этого соглашения; так как большевики на Кубани были очень слабы, поэтому вряд ли бы решились напасть.

По всем же остальным вопросам руководство Добровольческой армии и донская делегация разошлись во мнениях. Деникин снова поднял вопрос об объединении командования, что, по сути, означало подчинение большей по численности Донской армии Добровольческой. Атаман, естественно, не был в этом заинтересован. Деникин возмущался, что немецкие солдаты в Батайске постоянно нападают на солдат Добровольческой армии и на казаков. Краснов пообещал, что этого больше не повторится, но был очень раздражен, так как считал все ложью. С одной стороны, Добровольческая армия получала оружие с Украины, с разрешения оккупирующих ее немцев; с другой стороны, Деникин не только сам не хотел иметь дело с немцами, но еще и призывал к этому Украину и Дон. Краснов так описал ситуацию несколько месяцев спустя на встрече Круга:

«Да, да, джентльмены, репутация Добровольческой армии чиста и безупречна. А я, донской атаман, беру грязные немецкие снаряды и пули, мою их в чистом Дону и отдаю их чистыми Добровольческой армии. Стыд за это дело остается со мной».

Горечь и сарказм замечания Краснова дает полную картину истинного отношения к руководству Добровольческой армии. Главной целью встречи в Манычской было скоординировать стратегию двух армий. Но по этому вопросу соглашение так и не было достигнуто, что будет детально описано в следующей главе.

После встречи в Манычской отношения продолжали ухудшаться и далее. Так как немцы стали вести политику против Добровольческой армии, они заставляли Краснова не только прекратить оказывать поддержку антигерманской армии, но и обезоружить ее и распустить или, по крайней мере, заменить генералов Алексеева, Деникина и Романовского на более покладистых. Краснову делает большую честь то, что он не только не принял этого предложения, но и продолжал помогать Добровольческой армии оружием и деньгами. Давление немцев заставляло Краснова еще больше раздражаться непримиримостью Деникина и его непониманием всех сложностей обстановки. Деникин, в свою очередь, был по-прежнему невысокого мнения о Краснове и волновался, что атаман выполнит требования немцев и предпримет шаги против добровольцев.

Так как Добровольческая армия и донское правительство придерживались разных направлений в международной политике и разных идеологий, было неизбежным то, что они привлекали последователей из противоположных лагерей. Большое число казаков, которых не устраивал консерватизм Краснова, предпочли перейти в Добровольческую армию. С другой стороны, более консервативные взгляды Краснова беспокоили Деникина, так как он помнил о том, что монархист полковник Дроздовский предпочел присоединиться к армии Краснова.

Одной из главных проблем двух армий стали непрекращающиеся ссоры между казаками и офицерами в Новочеркасске. Даже когда Добровольческая армия старалась держаться подальше от города, многие офицеры находили разные причины, чтобы только не оставаться в ужасно скучной станице Егорлыкской или Мечетинской. Казаки ненавидели своих союзников, а офицеры не переносили проявлений казачьего сепаратизма.

У Деникина сложились особо плохие отношения с тридцатидвухлетним генералом Денисовым, командующим Донской армией. Денисов хотел, чтобы Деникин воспринимал его как равного себе, а этого командующий Добровольческой армией вынести не мог. Денисов постоянно шутил над Добровольческой армией, и, конечно, рано или поздно эти шутки доходили до Деникина. На одном светском мероприятии в присутствии донских офицеров Добровольческой армии Денисов назвал добровольцев «бродячими музыкантами». Это выражение по каким-то причинам сильно задело Деникина. Позже, когда донское руководство попыталось реабилитировать себя в глазах союзников, Добровольческая армия сравнила их поведение с поведением проститутки, которая пытается продать себя тому, кто заплатит больше. Денисов ответил совершенно справедливо: «Если Донское войско — проститутка, продающая себя тому, кто может заплатить, то Добровольческая армия — сутенер, который живет и питается тем, что она зарабатывает».

Как и во времена создания Добровольческой армии, недостаток денежных средств вновь стал одной из главных проблем. Для содержания армии из 10 тысяч человек был необходим миллион рублей в неделю. Запасов Алексеева хватало лишь на первое время. Алексеев по этим причинам даже хотел распустить армию. 23 мая он написал Милюкову: «Без денег — с болью в сердце и со страхом за всех солдат — я вскоре буду вынужден распустить армию».

Недостаток средств препятствовал набору пополнения. Добровольческая армия открыла свои центры во многих крупных городах, освобожденных немцами от большевиков, но работа этих центров была очень ограничена нехваткой денег. Из-за бедности армия с трудом могла конкурировать с другими антибольшевистскими организациями (например, Южной армией или Астраханской армией), которые прекрасно были обеспечены немецкими деньгами.

Главным источником денег было донское правительство, что было очень унизительно для высших командиров армии. Алексеев пытался обратиться к богачам Ростова, но результат оказался скудным. Также неудачной оказалась и попытка получить деньги через связи Милюкова в Киеве; Милюков настоятельно порекомендовал ему принять условия сотрудничества с Красновым. В середине мая Алексеев послал двух эмиссаров в Вологду, чтобы попросить помощи у дипломатов европейских союзников. Через несколько недель армия получила 10 миллионов рублей от французов, что явилось самой крупной суммой, выделенной Антантой.

Кроме того, в середине мая генерал Б. Казанович поехал Москву в сопровождении А. А. Ладышинского, чтобы заключить финансовые контракты. Хотя основная миссия Казановича не была выполнена, все же поездка была не бесполезна, так как были налажены контакты с московскими политическими кругами, которые были разорваны во время Ледяного похода.

Казанович был весьма разочарован тем, что увидел в Москве. Он приехал в то время, когда консервативные политические круги все больше понимали необходимость принятия немецкой помощи. Например, известный при царе политик и бывший министр сельского хозяйства Кривошеин сказал ему, что без немецкой поддержки ничего нельзя сделать, что офицеры, живущие в Москве, не должны присоединяться к Добровольческой армии, а должны попытаться свергнуть большевиков с помощью Германии.

Казанович присутствовал на заседании «Правого центра», на котором после долгих страстных дебатов по поводу отношения к немцам единство организации исчезло. Вскоре после этого появился «Национальный центр». По идеологии организация была ближе всех остальных Добровольческой армии. М. М. Федоров, руководитель этой организации, даже предлагал Казановичу примкнуть к ним. Генерал тем не менее решил, что он, как представитель Добровольческой армии, не может поддерживать одну организацию в борьбе с другой. Его отношения с «Национальным центром» ухудшились, когда он попытался наладить контакт напрямую с французами.