Сергей наблюдал за этой сценой с недовольством. Но Быстров его и не замечал. Ну да, он же начальник, ему решать, какими методами выявлять преступника.

– Там, в сторожке твоей поганой, такой же фуфел, как ты, торчит! – орал Игорь. – Он тебя, гниду, сдал!.. Ну, падла, колись!

– Я… Я… – захрипел сторож.

Быстро убрал с него ногу.

– Что ты?.. Ты убил бабу?

– Да… – в ужасе смотрел на него мужик.

Его трясло как в лихорадке.

– Кто она такая?

– Да я не знаю, ходила тут…

– Голая, что ли, ходила? Где одежда?

– Не знаю… Не было одежды…

– Так ты ее, падла, смолой поливал?

Быстров снова сбил сторожа с ног, приставил к его голове пистолет. С угрожающим лязгом в патронник вошел патрон…

– Да… Да, поливал!

– Ясно… Комиссаров, в машину его давай!

Сергей пожал плечами, нехотя вытащил из кармана куртки наручники, зацепил сторожа и потащил его к «луноходу». Да тот особенно-то и не упирался.

Выскочивший из машины водитель открыл задний отсек, помог упаковать задержанного.

– Ну вот и раскрыли дело, – с видом победителя посмотрел на Сергея Быстров. – Пора ехать…

– А следственная группа?

– На ночь глядя?.. Труп-то старый. Что сейчас им заняться, что завтра – одна хрень… На ночь пост выставим, а работать завтра начнем…

Может быть, Игорь был и прав. Ночью экспертам на свалке ловить нечего… Не прав он был в другом.

– Кого ты там в сторожке видел? – спросил Сергей.

– Да кого, кого… А никого! – растянул рот в пакостной улыбке Быстров. – На пушку мужика взял! Неужели не понял?

– А мне кажется, ты его на прием взял. Он решил, что ты его убьешь здесь, поэтому и сознался…

– Сознался он потому, что убивал. Мы с ним еще и в отделении поработаем. Вот увидишь, чистосердечное настрочит…

– Давай-ка без меня, хорошо?

– Это еще почему? – нахмурился Быстров.

– Да потому, что ты снова молотить его будешь… А я в гестапо не играю. И отвечать вместе с тобой за беспредел не собираюсь.

– Может, ты меня еще и прокурору сдашь? – нехорошо улыбнулся Игорь.

– Я не стукач, чтобы тебя сдавать. Я тебя лучше сам пришибу, если с мужиком что случится…

– Чего?! – очумело вытаращился на него Быстров.

– А того… Вот ты его до смерти забьешь, и скажи, чем ты будешь лучше тех скотов, которые женщину сожгли? – с вызовом, но без надрыва спросил Сергей и кивнул головой в сторону трупа.

– Так он это и сделал!

– Ты в этом уверен?.. А я нет…

– Что-то я не пойму тебя, Серега! – скривился Игорь. – Ты что, из-за какого-то урода перчатку мне бросаешь?.. А может, ты завидуешь мне? Завидуешь! Пока ты сопли жевал, я этого козла раскрутил. Ты так лейтенантом и останешься, а мне «капитана» дадут. Срок-то уже летом выходит… Хотя нет, раньше срока не дадут. Не тот случай. Если бы какую-нибудь известную личность завалили, а так шлюху какую-то подзаборную…

Сергей не хотел ввязываться в склоку – не мужское это дело. Поэтому он не стал реагировать на упрек по поводу зависти… Да и Быстров, чувствовалось, не хочет нагнетать обстановку…

– С чего ты взял, что это шлюха да еще подзаборная? – не очень дружелюбно глянул на него Сергей.

– А какая нормальная баба сторожу с помойки даст?.. Бродяжка какая-то приблудилась, так он ее сначала за стопарик водки выдрал, а затем с «белки» придушил. Ну а чтобы ее никто не опознал, битумную маску оформил…

– Ага, а затем милицию вызвал?

– Ну то, что нас вызвал, его не оправдывает, – слегка смутился Быстров. – Он вызвал нас, чтобы подозрения от себя отвести…

– А если бы он нас не вызвал, труп бы вообще никто не нашел… Что ему стоило труп в куче мусора закопать? Или вообще сжечь?

– Ну это ты такой умный. А он, может, в детстве головой о бордюр ударился, потому и сглупил… Не, ну ты сам подумай, кто мог эту бабу битумом облить?

– А кто Калиткина битумом облил?

– Калиткина?! А-а, Калиткина… Так это ж другой случай. Он дома был, когда на него плеснули, а эта на свалке…

– Ну и что? Связь-то все равно прослеживается…

– Какая связь? О чем ты? – поморщился Быстров. – Калиткина зачем покалечили?

– Если ему верить, из-под него директорское кресло выбивали…

Потерпевшего допрашивал прокурорский следователь, он же ставил задачи оперуполномоченным уголовного розыска. И он требовал отработать окружение одного человека. Воронцов Федор Степанович, он же вор в законе Воронец. Судя по всему, Калиткина заказал он. Ему нужно было выбить его с кресла директора пушно-мехового комбината, вот он его и выбил. Была и другая версия – расплата за карточный долг. Но и здесь, хоть и смутно, вырисовывался Воронец… Но не так-то просто было подступиться к вору. Да и занялся им уголовный розыск ГУВД. К тому же, говорят, что Калиткин уже отказался от своих показаний. Дескать, даже не предполагает, кто покушался на него… В общем, темный лес. Но и там битум, и здесь битум…

– Кто выбивал? Воронец?.. Там законный вор, там такие бабки… А здесь какая-то потаскуха…

– Может быть, и потаскуха, но не какая-то. Может, она самому Воронцу стелила…

– Да, он ее трахал, а потом за ненадобностью на свалку вывез…

– А что, разве такое невозможно? Он же в законе, а потому человек опытный. Для чего он обезобразил труп? Для того чтобы мы не смогли установить личность. Так мог поступить только опытный преступник.

– Я не понял, Серега, ты что, глухаря на отделение повесить хочешь? У нас и без того глухарей хватает… Ты, короче, не быкуй, понял? Берем за жабры сторожа и доводим его до кондиции… Да ты не боись, мы его сильно бить не будем!

– Делай что хочешь, только меня в эти дела не впутывай, – жестко отрезал Сергей.

Быстров организовал пост на свалке, а сам занялся задержанным сторожем. Сергей же отправился домой. Он не хотел участвовать в этих грязных играх за повышение раскрываемости…

Он двое суток был на ногах, очень хотелось принять душ и лечь спать. Но уставшие ноги потащили его на улицу Горького, где проживала гражданка Сущева Павлина… Отчества сторож не знал…

Не должен он был этого делать. Несанкционированное задание, позднее время… Но Сергей нутром чувствовал, что идет по верному следу. Хоть и молодой он сыщик, но интуиция уже есть. А какая это интуиция – здоровая или дохлая, – покажет время.

Сергей вошел в подъезд кирпичной пятиэтажки. Темно, сыро, воняет мочой. Третий этаж, восьмая квартира. Некрашеная деревянная дверь, на ней ругательные надписи, из которых «Алка – шлюха» была самой мягкой. Кнопка электрического звонка отсутствовала. Пришлось стучать в дверь.