* * *

Сэл великодушно вызвалась помочь мне с учебой, и теперь мы вдвоем неумело изображали мистера Арчибальда и вертихвостку Элен, расположившись в ее маленькой уютной гостиной.

– Вы всерьез подозреваете, что я способна на воровство, мистер Арчибальд?

– Нет, но обстоятельства, милая моя Элен, диктуют свои условия, – читает по бумаге Селест, с трудом сдерживая рвущуюся наружу улыбку.

– Перестань ржать!

– Прости, Кэт, но когда я представляю себя в роли толстого, бородатого старика… – она валится на диван и, уткнувшись лицом в подушку, тихонько похрюкивает.

– Ты невыносима, – я закатываю глаза. – Катись отсюда, без тебя справлюсь.

– Все-все, извини, – она прочищает горло и выпрямляется. – На чем мы остановились? – спрашивает Селест, и в этот момент из спальни доносится припев из «сексуальной революции»[15].

– Черт, я сейчас.

Подбежав к тумбочке, я быстро хватаю трубку и заодно собираю волосы в хвост.

– Эй, Фаб!

– Куколка, какого черта?! – набрасывается на меня он. – Я прислал тебе три жизненно важные эсэмэски и ни на одну не получил ответа!

Неужели?

Отняв телефон от уха, я кидаю взгляд на дисплей и не понимаю, чего он бесится.

– Ты прислал их всего пару минут назад…

– Вот именно!

Я качаю головой.

– Ладно, что стряслось? Говори.

– Во-первых, в «Саксе» вчера началась распродажа и полно твоих размеров. Во-вторых, – продолжает он, – завтра мне исполняется двадцать семь лет и я приглашаю тебя отметить это грандиозное событие.

Завтра? Вот черт!

– О-оу… – вырывается у меня прежде, чем я успеваю захлопнуть пасть.

– О-оу? – резко передразнивает он. – Я зову тебя в наикрутейший ночной клуб, где соберутся все сливки общества, и вместо восторженных криков слышу несчастное «о-оу»?

– Прости, – реабилитируюсь я, расхаживая из угла в угол, – я просто задумалась, что тебе подарить.

– Прекрасно! Ты даже не купила мне подарка? – насупливается он.

– Ну Фабио, не сердись. Я правда немного расклеилась, и ты же сам знаешь, магазины – это не мое.

– Знаю, и очень печалюсь по этому поводу. Серьезно, куколка, какое у тебя тогда хобби?

– Кино. Я люблю смотреть фильмы. Где угодно, когда угодно.

– Понятно. Хотя нет. Непонятно.

Я смеюсь.

– Так что насчет подарка?

– О, не переживай, я непривередливый, – весело отвечает он и, пока мои брови стремительно ползут вверх, добавляет: – Но если ты настаиваешь: «Эксцентрик 1» от Гезе Шоена, iРad мини с небесно-голубым чехлом или же шелковый шарф от Маккуина. Фиолетовый с розовыми черепами.

О Иисус. Зачем ему весь этот хлам?

Я молча подсчитываю убытки.

– Ясно, шеф. В каком клубе и во сколько?

– В «Pacha» на Сорок шестой, в полночь.

В полночь? Поздновато…

– А меня пропустят? Мне же нет двадцати одного.

– Я предупрежу, не волнуйся. Господи, куколка, тебе уже давно пора состряпать липовое удостоверение! Попроси своего жеребца заняться этим вопросом.

Я цокаю языком.

– Он не мой.

– Почему? Вы поссорились?

– Длинная история, – выкручиваюсь я, не желая вдаваться в печальные подробности нашей с «жеребцом» истории. – А как насчет дресс-кода? Во что мне одеться?

– Хм, дай-ка подумать. Я люблю тебя в платье.

В платье? Меня передергивает.

– На улице мороз вообще-то, – пытаюсь возразить я.

– И что? Ты собираешься пешком добираться? Учти, я не намерен позориться с бабой в свитере.

– Эй, полегче с выражениями, модник!

– Прости, не удержался, – хихикает он. – Все, меня ждут. Покеда, куколка!

– До завтра, Фаб.

Швырнув трубку на кровать, я подхожу к шкафу и открываю створки. Что я взяла с собой из платьев? Черное на бретельках, и все, больше ничего. Ненавижу наряжаться! Особенно в такую мерзопакостную погоду.

Я присаживаюсь на корточки в поисках подходящей пары обуви и получаю третью эсэмэску от Монте.

«Я только что пригласил братьев. Оденься так, чтобы у старшего снесло крышу и лопнули штаны».

О. Мой. Бог.

Вот теперь точно «о-оу».

Понятия не имею как, где и откуда моя мать умудрилась откопать этого нелепого, инопланетного чудака по имени Фабио Монте, но их тесная, почти мушкетерская дружба никогда не укладывалась у меня в голове.

Признаюсь, я бы охотнее провел вечер в компании бурбона и Джима Моррисона[16], но поскольку этот назойливый трансвестит пообещал мне встречу с Кэтрин, я переступил через свои принципы и с радостью принял его приглашение.

Явиться без подмоги на гребаную гей-тусовку я, разумеется, не мог, поэтому попросил Майка составить мне компанию. Ему не впервой общаться с фриками, большинство его друзей выглядят так же, если не сказать что хуже. «Хотя, куда уж хуже?» – с усмешкой думаю я, шагнув в гардеробную.

Переодевшись в джинсы и синюю рубашку, я надеваю кожаную куртку, хватаю со столика ключи и спускаюсь к машине.

Надеюсь, Тони не забыл про подарок? Открыв заднюю дверцу, я благополучно обнаруживаю на сиденье серую прямоугольную коробку и сажусь за руль.

Проклятие!

Я не виделся с ней всего тридцать шесть часов, а ощущение такое, будто прошло несколько жутких лет. Невыносимо…

Завожу мотор, набрасываю ремень безопасности, затем включаю магнитолу, фары и трогаюсь с места. По салону разлетается голос Пола Стенли: «Давай, люби меня», и я невольно ухмыляюсь.

Да, детка. Сегодня я вновь попытаюсь тебя вернуть.

И на сей раз ты не отвертишься.

Преисполненный несвойственного мне оптимизма, я проезжаю через шлагбаум и выскакиваю на дорогу.

* * *

Без десяти двенадцать я прохожу в «Pacha».

Монте встречает меня прямо у входа, и на мгновение мне даже хочется вернуться в машину, настолько мне неуютно.

– Привет, – сдержанно здороваюсь я, вручив ему свой подарок, и деловито протягиваю руку.