Он вышел из каюты и направился в недра корабля, где едва можно было выпрямиться во весь рост. Здесь царил вечный полумрак, а воздух был насыщен запахом смолы и вонью трюмной воды. Франсис следовала за ним с колотящимся сердцем. Наконец Сарн остановился около низкой двери и поднял тяжелые засовы.

Когда дверь со скрипом отворилась, Франсис проскользнула мимо него и оказалась в довольно просторном помещении с низким потолком. В полумраке шевельнулась чья-то фигура, голос ее брата выкрикнул ее имя, и в следующее мгновение он уже очутился в ее объятиях.

Она крепко прижимала его к себе, но через его плечо ее глаза неустанно пытались пронизать мрак. Хэл стоял рядом с ней, но Криспина там не оказалось. Внезапный ужас сжал ее сердце. Она выпустила Джонатана и повернулась к капитану-пирату.

— Где он? — спросила она голосом, почти пронзительным от тревоги. — Если вы солгали мне…

— Терпение, леди Франсис, терпение. — Сарн зажег фонарь, висевший на крючке. — Мистер Крейл хотел, чтобы он был заточен в одиночестве.

Когда фонарь разгорелся, он снял его со стены и подошел к другой двери, скрытой в темноте. Вынув из кармана ключ, он отпер массивный замок и, с трудом отворив дверь, поднял фонарь над головой. Свет залил черную и душную дыру.

Капитан Барбикан, изможденный и небритый, сидел, прислонившись спиной к стене камеры шириной несколько футов. Когда дверь приоткрылась, он поднялся и прикрыл глаза рукой от слепящего света. Звякнула цепь. На мгновение Франсис остолбенела, с ужасом глядя в эту отвратительную тюрьму, а затем с рыданием бросилась вперед и обняла его.

Капитан Сарн повесил фонарь на стену и отошел. Нечаянно его взгляд упал на лорда Маунтхита. Виконт смотрел мимо него в камеру, его лицо мертвенно побледнело. Пират усмехнулся и, прикрыв дверь ногой, властно взял его светлость под руку.

— Оставьте их, — сказал он. — Я обещал ее светлости оставить их наедине.

Сарн зловеще рассмеялся. Хэл отошел в дальний конец своей тюрьмы и опустился на пустой бочонок, мрачно смотря перед собой. Капитан Сарн прислонился к стене и принялся ковырять в зубах, а Джонатан, сев на пол рядом с двоюродным братом и обхватив руками колени, печально воззрился на Сарна. Его былое восхищение Береговым Братством рассеялось.

В камере Франсис обвила шею капитана Барбикана. Он тоже обнял ее, позвякивая кандалами, но удивление от ее прихода на миг лишило его дара речи.

— Франсис! — наконец пробормотал он. — Любимая, как ты здесь очутилась?

С усилием она подавила слезы и попыталась говорить спокойно.

— Капитан Сарн привел меня, — сказала она. — Гидеон отправился на берег. О, Криспин, с тобой все в порядке? Они не… не мучили тебя?

Он покачал головой:

— Нет. Крейл достаточно умен, а потому знает, что муки сердца сильнее, когда нет боли физической, чтобы приглушить мысли. Темнота и одиночество рождают кошмары, истязающие саму душу. — Его руки крепче обняли ее, и по его голосу она вдруг поняла все те страдания, что он пережил. — Лежать здесь беспомощным, не зная, что произошло с тобой в руках этих дьяволов! Боже! Я бы предпочел, чтобы они разорвали мое тело на дыбе.

— Не бойся за меня, — ласково проговорила она. — Пока они обращаются со мной обходительно, а если все остальное не удастся, у меня есть верное средство к спасению. — И она рассказала ему о кинжале, который подняла в каюте накануне.

— Слава богу! — воскликнул он, когда она закончила. — Значит, то безумство принесло хоть какую-то пользу. Но, Франсис, почему Сарн привел тебя сюда? Это не входило в планы Крейла.

— Это не важно, — солгала она торопливо. — Я должна была увидеть тебя, сказать тебе, что я узнала. Криспин, они начали ссориться между собой. Жан-Пьер хочет поднять мятеж. Он желает вернуться в Порт-Рояль, а Сарн, боясь Моргана, на Тортугу. Кроме того, Сарну уже надоело быть орудием в руках Гидеона. Гидеон говорит, что теперь, когда Ротердейл в его руках, он вернется в Англию и больше не будет оказывать протекцию пиратам.

Криспин нахмурился:

— Он сказал им это? Он что, с ума сошел?

Она покачала головой:

— Он верит, что они слишком боятся его, чтобы причинить ему вред. Все знают, что Крейл отплыл на «Вампире», и, если он не вернется, капитану Сарну придется нелегко. Но Гидеон забывает, что для Сарна мы своеобразный щит от опасности. В нашей власти послать Гидеона на виселицу, и Сарн знает это.

— И правда, только Крейл что-то выигрывает от наших смертей, — сказал Криспин, — и, будь он мертв, мы могли бы договориться с Сарном. Наши смерти не принесут ему никакой пользы.

— Он это знает, — ответила она тихо, — и по этой причине он готов нас освободить — за определенную цену.

Что-то в том, как она это сказала, подавило облегчение, которое он должен был бы испытать, услышав эти известия.

— Какая цена, Франсис?

Она на мгновение заколебалась, а затем, положив ему руки на плечи, заглянула в его лицо.

— Криспин, — сказала она. — Можно ли придумать худшую судьбу, чем ту, к которой приговорил нас Гидеон? Я лучше умру, чем выйду за него замуж, и, слава богу, теперь у меня есть возможность это сделать, но как я могу выбрать этот путь к спасению, зная, что за ад на земле он изобрел для тебя! Не лучше ли жить, если жизнью можно достичь некой цели?

— Франсис! — В его голосе появилась нотка страха. — Что ты пытаешься мне сказать?

— Что в моей власти спасти нас всех, если ты всего лишь дашь одно обещание. Капитан Сарн предлагает мне стать его женой в обмен на ваши жизни.

— Что?! — воскликнул он. — Как он смеет!

— О, Криспин, тише! — Франсис бросила боязливый взгляд через плечо. — Если он услышит тебя! Послушай меня, дорогой. Сначала он предложил мне жизни Джонатана и Хэла. Он мечтает затмить Моргана при дворе, и мы должны будем стать его ключами от дверей Лондона. Когда я попросила и твою жизнь тоже, он отказал, зная, что я люблю тебя, но он освободит тебя, если мы пообещаем никогда больше не встречаться. О, я знаю, как это тяжело! Мое сердце разрывается от горя, но знание того, что ты свободен и жив, а Джонатан владеет Ротердейлом, даст мне силы все это вынести.

Он покачал головой:

— Неужели ты думаешь, что я соглашусь купить себе свободу такой ценой и поклянусь выбросить тебя из своей жизни, зная, что для этого ты продала себя дьяволу? Лучше пусть я умру тысячью смертей, да и Джонатан, хоть он еще и ребенок, скорее предпочтет, чтобы ты убила себя. — Он привлек ее к себе и прижался щекой к ее волосам. — Любовь моя, ты не знаешь, что ты делаешь! Сарн — существо без жалости и чести, и один Бог знает, что ты можешь перенести в его руках. Поверь мне, Франсис, выход лежит не здесь.

— А где тогда? — всхлипывала она. — Я не боюсь за себя. Для меня есть быстрый и легкий способ, но ты? Гидеон не бросает слов на ветер. Они будут пытать тебя, — она рыдала, — о, Криспин, не проси этого у меня! Я не могу позволить тебе страдать, если в моей власти спасти тебя. Я не могу, я не могу!