Солдат открыл дверь и проводил Джека в просторную, обшитую темными дубовыми панелями библиотеку. Щелкнув каблуками, охранник удалился, оставив Джека наедине с полковником, который встал, любезно улыбнулся и предложил Джеку сесть. Кажется, со времени их предыдущей встречи полковник уяснил, что Джек не расположен здороваться с ним за руку.

— Кофе? — предложил полковник.

— No, gracias. Спасибо, нет.

Полковник перешел на английский, как поступали все латиноамериканцы, стоило им услышать, как Джек коверкает их язык.

— Благодарю вас за то, что согласились приехать так быстро, без предварительного уведомления.

— Еще бы. Ведь вы угрожали моим кубинским родственникам.

Полковник продемонстрировал сдержанное участие.

— Aye, какой ужас, он действительно так обошелся с вами? Клянусь вам, стоит мне отправить своих людей в Майами, как они начинают вести себя грубо. Наверное, так на них действует город?

Джек решил пресечь светскую болтовню.

— Ваш посыльный передал, что у вас есть для меня кое-что.

— Да, есть. Я думаю, вы будете очень довольны.

— Именно это я говорю своим клиентам, когда казнь переносится с понедельника на четверг.

— Вы очень забавный человек, — заметил полковник, но его улыбка выглядела неискренней.

— Что у вас есть, полковник?

Полковник поднял трубку, нажал несколько кнопок, потом очень быстро и отрывисто произнес несколько слов по-испански. Буквально через несколько секунд открылась боковая дверь, которую Джек поначалу не заметил, так искусно она была вделана в стенные панели. Вошли двое солдат, но только один из них был вооружен. Тот, который был без оружия, сел лицом к полковнику, оказавшись наискосок от Джека. Его вооруженный товарищ вышел из комнаты.

— Это рядовой Фелипе Кастильо, — сказал полковник.

Кастильо кивнул Джеку, и тот повторил его движение.

— Рядовой Кастильо входит в состав группы, осуществляющей наблюдение в Гуантанамо-бей, — продолжал полковник. — Он один из многих солдат на земле Кубы, в чью задачу входит контроль за деятельностью военно-морской базы США. Я не буду вам говорить, сколько у нас расставлено вышек и где они стоят. Не то чтобы это считалось секретными сведениями, просто обе стороны ведут постоянное наблюдение друг за другом.

— Вы хотите сказать, что рядовой Кастильо видел постороннего человека, входившего в дом моей клиентки?

— Думаю, будет лучше, если я позволю рядовому Кастильо высказаться самому. Он не говорит по-английски, но я буду переводить.

— В этом нет необходимости, — заметил Джек. — Я дам вам знать, если не пойму чего-либо.

— Отлично. — Полковник обратился к солдату по-испански: — Рядовой Кастильо, я уже объяснил мистеру Суайтеку, что вы входите в состав группы наблюдения в Гуантанамо-бей. Опишите в общих чертах, что и когда вы делаете.

— Я служу в третьей восьмичасовой смене. Работаю с полуночи до восьми утра.

— Получается, что вы работаете и в ночное, и в дневное время?

— Да. По большей части ночью, естественно. Это значит, что я пользуюсь инфракрасным биноклем. После восхода солнца я перехожу на обычный бинокль.

— За какой частью базы вы ведете наблюдение?

— За той секцией главной базы, где расположены постоянные жилые помещения. В них живут в основном офицеры.

— Рядовой Кастильо, вам ведь известно, для чего здесь находится мистер Суайтек, правильно? — спросил полковник.

— Да.

— Вы знаете, в чем заключаются обвинения, выдвинутые против его клиентки?

— Да, мне это объяснили.

— Вы располагаете какими-либо сведениями, которые могут оказаться полезными клиентке мистера Суайтека?

— Да, располагаю.

— Не могли бы вы сейчас рассказать о них мистеру Суайтеку?

— Да, конечно. — Он глубоко вздохнул. Казалось, у него пересохло во рту. Полковник налил ему стакан воды, но когда молодой человек пил, у него так сильно дрожала рука, что вода струйкой потекла по подбородку. Джек решил, что это не говорит о том, что он лжет. Любой солдат нервничал бы в присутствии полковника.

— Обычно, когда я нахожусь на дежурстве ночью, не происходит ничего особенного, но именно в ту самую ночь между пятью тридцатью и шестью часами утра случилось нечто необычайное, — произнес Кастильо.

— Что именно?

— Часть сектора, за которым я веду наблюдение, включает в себя жилые дома офицеров морской пехоты. Я заметил, как к одному дому подошел военнослужащий.

— Почему это событие показалось вам необычным?

— Потому что дом был не его. Но он вошел свободно, без стука или чего-нибудь в этом роде.

— Это случилось до шести часов утра?

— Именно так.

— Вы видели, в чей дом он вошел?

— В дом капитана Оскара Пинтадо.

Сердце гулко бухало в груди у Джека.

— Прошу прощения, о каком дне вы говорите?

— О дне семнадцатого июня.

В этот день застрелили Оскара Пинтадо. Джек даже боялся задать следующий вопрос, уж слишком удачными оказались показания.

— Вы заметили, кто был тот мужчина, который вошел в дом?

— Пожалуйста, — вмешался полковник, — предоставьте мне задавать вопросы. Ваш испанский…

— Я думаю, он прекрасно меня понимает, — возразил Джек.

Полковник обдумал его слова, потом согласился.

— Хорошо. Задавайте свои вопросы.

Джек непроизвольно подвинулся на самый краешек стула. Ему не хотелось выглядеть агрессивным, но он должен был выяснить кое-какие серьезные вещи.

— Вы хорошо рассмотрели мужчину, который вошел в дом?

— Да, хорошо.

— Кто это был?

— Лейтенант Дамонт Джонсон, Береговая охрана Соединенных Штатов.

— Почему вы так уверены, что это был лейтенант Джонсон?

— Потому что я много раз видел его в доме Пинтадо раньше.

— А как могло случиться, что вы много раз видели его входящим в дом Пинтадо?

— Это был мой квадрат. У меня есть карта и диаграмма, на которых перечислены все дома и указаны все их обитатели.

— Итак, в вашу задачу входит наблюдать за некоторыми секторами базы.

— Да, — ответил солдат, а потом пожал плечами. — Но, честно говоря, у нас все в группе наблюдения положили глаз на дом Пинтадо.

— Из-за того, кем был его отец?

— Нет. — Солдат чуть улыбнулся, словно смущаясь. — Это было нашим развлечением.