Но сначала кофе и еда!

– Божесфенно! – говорит Арт, откусывая сразу половину батончика, а я не знаю, стоит ли распечатывать свой, потому что мне действительно не хочется есть. Но хотя бы уже не хочется сесть прямо на пол и вырубиться до самого утра.

Парень, кажется, тоже устал, потому что, обычно разговорчивый, почти все время молчит. Мы лишь перебрасываемся парой фраз.

– Как тебе? – спрашивает он.

– Что именно?

– Обучение на курсе.

– Это уникальный опыт.

– Эй, это же не для ушей Джорджа!

– Бывает сложно, – признаюсь я. – Но мне все равно нравится.

– А для меня это проверка.

Я вскидываю на него глаза.

– Проверка?

– Ага. Насколько сильно мне это нравится. И я не так уверен, что мне действительно нужен этот курс.

– Джордж помогает нам раскрыть свои таланты, – возражаю я.

– Разве? – хмыкает он. – Мы сами их раскрываем. Дело не в курсе или именитости преподавателя. Дело в нас. Без Джорджа я не перестану быть фотографом.

– Ты же не собираешься бросить курс?

– Я раздумываю над этим, – серьезно отвечает Артем.

Арт не первый, кто раздумывал: на прошлой неделе уже трое студентов покинули группу. В частности, высокий Саша. И в чем-то я их понимаю. Джордж слишком требовательный, а еще перфекционист. Он может многое дать, особенно, когда спрашиваешь по делу, но при этом требует полной отдачи и становится невыносимым, когда этого нет.

То есть его интересует только фотография, а еще те, кого интересует только фотография. Не всех это устраивает, и не все могут выдержать такой ритм. Например, когда я всю неделю ходила в эйфории под названием «Ник Омельчин», то витала в облаках и получала тонну критики своих работ. А когда этот козлина… Ну в общем, когда я посвятила все свое время фотографии, Джордж даже начал меня хвалить. В своем стиле, конечно же.

Я прикусываю губу и рассматриваю профиль Арта. Понимаю, реально понимаю, что, если он бросит курс, у меня будет минус один конкурент на поездку в Нью-Йорк, но вспоминаю себя в первые дни. Тогда я тоже хотела наплевать на мечту и уехать. Меня остановило только то, что я сдамся и проиграю.

– Считай это игрой, – говорю. – Каждый учебный день и каждая выполненная домашка – как новый уровень. Если не пройдешь, она будет жрать тебе мозг. Но если реально надоело, то просто удали приложение.

Артем смеется, а я добиваю:

– Подумай, что скажут подписчики на твоем канале?

Это веселит его еще больше.

– Что я лузер. – Он мигом серьезнеет и добавляет: – Но меня это не сильно волнует. Главное, что думаю о себе я.

Арт кивает вниз.

– Возвращаемся?

– Иди. Я сначала допью кофе.

Кофе в чашке оказывается не так много, а уходить отсюда мне не хочется. Тем более что сверху могут получиться неплохие кадры, особенно сейчас, когда на подиуме появляется модель в свадебном платье, словно сотканном из бело-серебристой паутины. Поэтому снимаю камеру с плеча и ставлю ее на перила. Вот так! И штатив не нужен.

Я так увлекаюсь, что вздрагиваю от неожиданности, когда сзади доносится противный голос Владика:

– Ну что, бросила своего папика? Или, судя по тому, какая кислая ходишь всю неделю, это он тебя кинул?

– Что-то тебя слишком интересует моя личная жизнь, – отвечаю, продолжая снимать. Может, Владу надоест, что его игнорируют, и он свалит туда, откуда пришел.

Но вместо этого он встает рядом и прислоняется бедром к перилам, так что теперь я могу его видеть.

– Беспокоюсь о тебе, – ухмыляется он. – Хочу утешить.

Смотрит участливо, но меня передергивает от того, что он может иметь в виду.

– Зря. Тебе все равно ничего не светит.

– Думаешь, ты слишком хороша для меня? – рычит Влад.

Я все-таки отвлекаюсь от подиума и поворачиваюсь к нему.

– Да, – отвечаю. – Ты меня не заводишь. Во всех смыслах.

Я поворачиваюсь к камере, но Влад вдруг выбрасывает руку вперед и просто выбивает «сони» из моих пальцев.

Она падает вниз.

И от удара разлетается на части.

Все это как в безумном сюрреалистичном сне. Я несусь вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, падаю на колени, осторожно беру в руки израненное тело камеры, чтобы окончательно осознать произошедшее. Надо мной истошно кричит какая-то тетка, что-то о том, что моя «сони» чуть не проломила ей череп. Показ продолжается, но из-за этих воплей вокруг нас сжимается кольцо интересующихся.

Я сгребаю ладонями осколки, хотя уже сейчас понимаю, что ничто не поможет мне отмотать время назад и отойти от перил сразу, как только рядом нарисовался Влад. Зато он нарисовывается снова, теперь уже внизу, смотрит так потрясенно и участливо, что внутри меня действительно просыпается кто-то очень злой, страшный и жаждущий мести.

Я с ревом бросаюсь на него, целясь выцарапать уроду глаза. За мою камеру. За себя! Бью без предупреждения по коленке, колочу кулаками, куда могу попасть, в первые мгновения даже удается его достать, потому что во мне столько силы, что меня с трудом отрывают от него двое парней.

– Сумасшедшая! – орет Влад.

– Ты разбил мою камеру!

– Я ее не трогал!

По моим щекам катятся злые слезы, а перед глазами красная пелена. Единственное, что мне сейчас хочется – поступить с Владом так же, как он поступил с моей «сони». Поступил со мной.

– Вы что тут устроили?

В круг шагает Джордж, и впервые за все обучение я не чувствую перед ним смущения.

– Он столкнул мою камеру сверху, – говорю, отталкивая удерживающие меня руки.

– Кто-нибудь это видел?

– Я видел, – делает шаг вперед Артем.

– Да бросьте, – откуда-то выныривает Кристина. – Вы типа друзья. Могли это специально подстроить.

– Зачем мне это? – рычу я. – Зачем мне разбивать свою камеру?

– Ну, сама ее выронила, а теперь пытаешься найти виноватого.

Джордж морщится так, будто ему срочно нужно к стоматологу:

– Виноватых ищем до и после практики. Все личные вопросы так же лично и разбираем.

Каждое слово вколачивает меня в пол, бетонной плитой все сильнее давит на плечи. Камера – не просто рабочий инструмент фотографа, это его глаза и руки. А Джорджу, выходит, все равно?

– Все свободны. Жду вас в понедельник, – добивает он и уходит. Просто разворачивается и, наверняка, идет на фуршет или куда там.

И все уходят, остается только Арт.

– Вета, ты можешь стрясти с него компенсацию, – говорит он, но я снова плюхаюсь на пол, стараясь собрать хоть какие-то части камеры. – Оставь!