Перед домом на засыпанной гравием дорожке стояли ее родители.

Все четверо.

Те, которые ее вырастили, единственные, которых она помнила, родители Джоша улыбались в объектив фотоаппарата. Их яркие одежды выделялись даже на черно-белом снимке, слева от них на земле стоял чемодан. По другую сторону от чемодана, суровые, в строгой одежде и с такими же строгими лицами, стояли настоящие родители Лори, ее биологические родители.

Она пристально всмотрелась сначала в лицо матери, затем в лицо отца, потом снова в лицо матери. Теперь Лори узнала эти лица, но они не породили у нее в душе никаких чувств, не нашли никакого отклика. Она сама не могла сказать, чего ожидала – наверное, какого-нибудь очистительного потока долго сдерживаемых эмоций, – но к этой отрешенной, объективной реакции она оказалась не готова. Глядя на фотографию, Лори испытывала чувства только по отношению к другим, приемным родителям, и впервые с тех пор, как она узнала о том, что с нею произошло, она порадовалась тому, что родители Джоша ее удочерили, порадовалась тому, что выросла не у этой угрюмой, суровой, лишенной веселья пары.

Лори посмотрела на Джоша, и он снова показался ей родным братом.

Она снова сосредоточила свое внимание на фотографии. Все на снимке было ей знакомо, и, несмотря на отсутствие чувств к мужчине и женщине, давшим ей жизнь, ненасытное любопытство узнать прошлое, неуемная жажда познать саму себя, двигавшая ею на протяжении последних дней, с тех самых пор как она узнала о том, что ее удочерили, нисколько не ослабли. Больше того, эти чувства только усилились, и желание узнать, что с ней произошло, почему ее взяли к себе приемные родители…

…почему ее родители были убиты…

…превратилось в буквально осязаемое на ощупь чувство голода, в физиологическую потребность. Лори поняла, что катаклизм, случившийся в том доме, уничтоживший ее семью, неразрывно связан с ее настоящими видениями, с этой девочкой.

Доун.

– Тебе знакомо это место? – спросила Лори, указывая на фотографию. – Ты знаешь, где это?

– Этот дом я помню, – кивнул Джош. Он задумался на мгновение. – А ты?

– Как такое можно забыть? – поежилась Лори.

– Дом находился в эпицентре, – сказал Джош.

Лори захотелось сказать ему, чтобы он отбросил жаргон, но что-то ее сдержало.

– Конечно, тогда мы не знали, что это такое. В первую очередь это относится ко мне. Сколько мне было в то время? Четыре? Но даже я чувствовал, что в этом доме есть что-то… мощное.

– Ты хочешь сказать, в нем водились привидения?

– Ты это помнишь?

Лори кивнула.

Джош забрал у нее фотографию.

– Я тоже помню этот дом таким.

– Ты знаешь, где он находится? – повторила Лори.

Джош уставился на снимок.

– Я был тогда еще совсем маленьким, но знаю, что мы где-то с месяц путешествовали по северной части Калифорнии. Не могу сказать, то ли у родителей был отпуск, то ли мы просто шатались – ты помнишь, какими были папа и мама, – но мы остановились в каком-то маленьком поселке, возникшем во времена «золотой лихорадки» в горах Сьерра-Невада. Название я не помню, но, наверное, смогу узнать, если посмотрю карту.

Улыбнувшись, Лори шутливо ущипнула его за руку.

– И тебе тогда было всего четыре года? Очень впечатляет!

– Ну, повзрослев, я так и не реализовал свои способности.

– Так что же произошло?

– Мы пробыли в поселке день-два, после чего отправились в гости к этим людям. Наверное, это были знакомые папы и мамы, а может быть, родителям рассказали о них в поселке. Не помню. Я знаю только, что вскоре мы отправились по петляющей дороге через лес искать этих людей, которые изготавливали и продавали одеяла из овечьей шерсти. Когда мы проезжали через поляну, где в придорожных ларьках продавали сок и фрукты, папа купил мне черничного соку. До этих пор все ясно. Следующее, что я помню, – это большой, просто огромный дом, стоящий в полной глуши. – Джош постучал пальцем по фотографии. – Вот этот самый дом. – Он нахмурился. – Если хорошенько задуматься, наверное, мои родители и эти люди были друзьями. Судя по всему, они были уже давно знакомы, потому что приветствовали друг друга, как хорошие приятели.

– Вы остановились там?

– Да, мы провели там несколько дней.

Лори недоуменно покачала головой.

– Почему я ничего этого не помню?

– Да, странно. Я тебя тоже не помню. Я хочу сказать, ты должна была быть там, но я помню только эту странную пожилую пару… – Джош осекся и посмотрел на нее. – Извини, я не хотел тебя обидеть. И этот… гнетущий дом. Я хочу сказать, теперь я знаю, что дом стоял в эпицентре силовых линий, но тогда он просто показался мне жутким.

– Значит, меня ты совсем не помнишь?

Джош молча покачал головой.

«А как насчет того человека, который жил вместе с ними? – подумала Лори. – Друга отца?» Она задумалась, вспоминая его фамилию. У нее перед глазами стояло его лицо, она слышала его голос, но не могла…

Биллингтон.

Точно.

– Больше ты никого не запомнил? – спросила Лори.

Джош наморщил лоб.

– Нет… – наконец медленно промолвил он. – Не запомнил.

– Кто сделал эту фотографию?

Брат снова взглянул на снимок.

– Не помню. Кажется, какой-то мужчина.

– Его звали Биллингтон или что-то в таком роде?

– Не помню.

– Когда вы жили там, ты больше никого не видел? – Лори облизнула губы. – Может быть, какую-то девочку?

Джош сразу же понял, кого она имела в виду.

– Девочку из твоих видений? – спросил он, пристально глядя на Лори.

Та неохотно кивнула.

– По-моему, ее звали Доун.

– И это та самая девочка, которую ты видела в переулке?

У Лори руки уже покрылись мурашками.

– Думаю, да.

– Почему ты не рассказала мне все это раньше?

– Я сама ничего не знала. Просто я… Все это вернулось не сразу. И я не помню и половины того, что помнишь ты. А ты был младше меня. – Лори помолчала. – Возможно, всему виной психическая травма.

– Психическая травма?

– Мне кажется, мои родители были убиты.

Пауза.

– Я так и думал, что тут не все чисто.

– Ты не помнишь никого, кроме моих родителей?

– Извини. – Джош покачал головой. – Но я хочу узнать больше об этой девочке. Доун. Когда ты увидела ее в переулке, когда она явилась тебе во сне, она выглядела такой же, как и… тогда?