litbaza книги онлайнИсторическая прозаДесять загадок наполеоновского сфинкса - Сергей Нечаев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 58
Перейти на страницу:

Перед отъездом из Эссоная объяснил генералам, которым я оставлял командование корпусом (старшему среди них Суаму, а также Компану и Бордессулю), причины своего отъезда. При этом я пообещал им, что вернусь. В присутствии полномочных представителей императора я дал им приказ, что бы ни происходило, не делать никаких движений до моего возвращения.

Затем мы поехали в генеральный штаб принца Шварценберга (4 апреля), чтобы получить там официальное разрешение на поездку в Париж. В разговоре с этим генералом я отказался от начатых переговоров. И я объяснил ему причины. Мои действия имели целью спасение моей страны, и когда меры, принятые совместно с моими товарищами и по соглашению с Наполеоном, стали позволять достичь этой цели, я не мог действовать изолированно. Он прекрасно понял меня.

Теперь следует разобраться, как и почему Мармон оказался в Париже?

Известно, что Наполеон назначил своими представителями на переговорах Нея, Коленкура и Макдональда. Но, как пишет Виллиан Слоон, «посольству надлежало, впрочем, проезжать через Эссон, и Наполеон поручил передать Мармону, что если герцог Рагузский желает отправиться с посольством в Париж, то ему тоже будут присланы верительные грамоты». То же самое утверждает и Рональд Делдерфилд, писавший, что «трем парламентерам было поручено по пути в Париж заехать в Эссон и включить Мармона в состав делегации». Альберт Манфред уточняет: «Наполеон поручил Нею, Макдональду и Коленкуру ехать к императору Александру и достичь с ним соглашения. К трем уполномоченным он присоединил также маршала Мармона. «Я могу рассчитывать на Мармона; это один из моих давних адъютантов. У него есть принципы чести. Ни одному из офицеров я не сделал столько, как ему».

Впоследствии многие историки ставили Мармону в вину тот факт, что он начал переговоры с генералом Шварценбергом о переходе на сторону коалиции. У Альберта Манфреда, в частности, мы находим следующую версию событий: «У герцога Рагузского было крайне смущенное лицо. Не без труда он рассказал, что в то же утро 4-го к нему явился посланец князя Шварценберга, предложившего покинуть армию Наполеона и перейти со своими войсками на сторону коалиции. Мармон принял это предложение. Коленкур и Макдональд, сдерживая свои чувства, спросили, подписано ли уже соглашение со Шварценбергом. Мармон это отрицал. Как выяснилось позже, он лгал; он уже совершил акт предательства. Он был в большом смущении. Но он обещал Коленкуру и Макдональду по их предложению уведомить Шварценберга, что его намерения изменились. В присутствии посланцев Наполеона, как рассказывает Коленкур, он дал распоряжения своим генералам не двигаться с места, пока ведутся переговоры. Изменнический акт Мармона вызвал негодование маршалов; но он готов был исправить свой поступок, и в критических обстоятельствах это представлялось главным».

Он уже совершил акт предательства! Но, как известно, разрешение на начало переговоров с Шварценбергом Мармону дал Жозеф Бонапарт.

И о чем же вел переговоры с Шварценбергом Мармон? Сначала о деталях оставления Парижа, а затем о перспективах спасения армии. Известно письмо, которое Мармон отправил Шварценбергу в ночь с 3-го на 4-е апреля. В этом письме Мармон говорил, что «готов покинуть со своими войсками армию императора Наполеона при условии предоставления письменных гарантий». Но гарантий чего?

Мармон требовал от Шварценберга гарантий сохранения армии со всем ее оружием, багажом и боеприпасами, а также (не странно ли это для предателя?) гарантий сохранения жизни и свободы Наполеона.

Почему же Мармон вел речь о сохранении армии, ведь ей, казалось бы, уже ничего не угрожало? Все объясняется тем, что Мармон знал, что император, движимый безумными амбициями, собирался 5 апреля начать штурм Парижа, а это означало бы бессмысленное уничтожение остатков армии и самой столицы. А до 5 апреля оставался всего один день.

Почему он требовал письменных гарантий для Наполеона? Не потому ли, что просто был порядочным и все еще преданным ему человеком, очень скоро ставшим преданным им?

Заметим, что Мармон не обговаривал никаких личных благ для себя лично. Он думал только о Франции, об армии и о Наполеоне. Весьма странная позиция для изменника родине, не правда ли?

Сам Мармон утверждает, что прекратил начатые и не завершенные переговоры с Шварценбергом, и остается только определиться, верить ему в этом или нет. Во всяком случае, тот же Манфред не утруждает себя доказательствами лжи Мармона, ограничиваясь расплывчатой формулировкой «как выяснилось позже».

* * *

Определяющим и весьма спорным является вопрос о так называемом переходе 6-го корпуса на сторону союзников, а также о роли, которую сыграл в этом деле Мармон.

Рональд Делдерфилд характеризует это событие следующим образом: «Переход в отсутствие Мармона шестого корпуса на сторону врага — еще одна загадка в истории этой бурной недели. Даже если допустить, что вины Мармона в том нет, человеком, ответственным за шаг, уничтоживший последние шансы на согласие царя на регентство, остается генерал Суам, временно командовавший войсками Мармона в Эссоне. Вполне возможно, что он действовал по собственной инициативе, вопреки приказам своего начальника. Возможно, однако, мало правдоподобно».

Что же произошло на самом деле? Попробуем разобраться.

Как мы уже знаем, Ней, Макдональд и Коленкур, а также присоединившийся к ним Мармон, приехав в Париж, имели беседу с русским императором Александром I, отстаивая права сына Наполеона и идею возможного регентства. Дискуссия была долгой и очень оживленной. Александр закончил ее, объявив, что не может один решать такой важный вопрос, и что он должен посоветоваться с союзниками.

Четырем посланникам ничего не оставалось, как, оставаясь в Париже, ждать окончательного ответа.

Альберт Манфред, описывая эти события, утверждает следующее: «На следующее утро, как было условлено, перед тем как идти к Александру, все встретились за завтраком у Нея в его особняке. Мармон тоже пришел. В середине завтрака герцога Рагузского вызвал офицер. Через несколько минут он возвратился с бледным, искаженным лицом:

— Все потеряно! Я обесчещен! Мой корпус ночью по приказу Суама перешел к врагу. Я отдал бы руку, чтобы этого не было…

— Скажите лучше — голову, и то будет мало! — сурово оборвал его Ней.

Мармон взял саблю и выбежал из комнаты.

Когда позже Ней, Коленкур и Макдональд были приняты Александром, их ждал уже иной прием. У царя был новый аргумент: армия против Наполеона, корпус Мармона перешел на сторону коалиции. Союзники отказывались признавать права династии Бонапартов на престол, они требовали безоговорочного отречения».

Если два процитированных выше историка хотя бы соглашаются с тем, что переход корпуса произошел в отсутствие Мармона и по приказу оставшегося командующим генерала Суама, то Виллиан Слоон совершенно категоричен. Он, не мучаясь сомнениями, утверждает, что Мармон «начал подговаривать офицеров своего корпуса к измене». Версия Слоона такова: предложение поехать в Париж «ошеломило деятельного заговорщика, успевшего склонить на свою сторону пятерых генералов своего корпуса, а именно Суама, Мерлена, Дижона, Ледрю и Мейнадье (начальник штаба корпуса). Изменнический замысел оказывался в полном ходу на пути к выполнению, так что нельзя было уже остановить начатое дело. Между тем, если русский государь согласится на заключение мира с регентством, в каком окажутся положении зачинщики заговора?»

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 58
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?