приехала из Эленнвилла. Мэри было слишком боязно ехать одной, и она упросила мужа отвезти ее.

Местом встречи было лобби отеля в Трайбеке, в районе Нижнего Манхэттена. Мы заняли большой прямоугольный стол в ресторане отеля. Я взял на себя роль модератора беседы. Меня интересовали некоторые темы – телефонные звонки Аманде, отношения Эмбер и Ким, последняя ночь Шэннан в Оук-Бич. Я произносил буквально пару слов, а затем просто внимательно слушал рассказы – сперва осторожные, затем оживленные и даже бурные. Это было похоже на какой-то мрачный девичник. Мисси возмущало, что жертв осуждают за их занятия проституцией. «Я всегда буду любить мою сестру и гордиться ей, что бы кто бы о ней ни говорил», – сказала она. Мэри согласилась: «А ведь по телевизору иной раз говорят, что родные просто забыли этих женщин, вычеркнули из своей жизни даже память о них». Мисси была рада быть с теми, кто ее понимает: «Удивительное дело, мне кажется, что я всю жизнь их знаю». «С родными говорить трудно. Гораздо легче поговорить с посторонним человеком», – добавила к этому Мэри.

Среди всех именно у нее было самое трудное положение: остальным присутствующим хотя бы известно, где их близкие. И только у нее нет этой финальной точки. Вдобавок к этому она знала, что исчезновение ее дочери способствовало обнаружению тел других жертв. Мэри не понимала, нужно ли ей завидовать остальным, которые уже похоронили своих родных, или радоваться тому, что у нее все еще есть надежда увидеть Шэннан живой. Так или иначе, но находиться здесь казалось Мэри изменой, молчаливым согласием с тем, что Шэннан больше нет.

«У моей дочери было пять мобильников, – сказала она. – И у ваших дочерей наверняка было не по одному телефону. А вот вы знаете, что можно было просто позвонить оператору связи и запросить распечатки ее звонков?»

«Да, я именно так и сделала. Набрала клиентскую службу и такая: «Слушайте, у меня сестра пропала, мне срочно нужны ее распечатки», – подхватила Мисси. – И они по электронной почте прислали мне ее звонки и пароль к их сервису». «Однажды он включил мобильник Мелиссы, и его засекли. Это было прямо вот где-то здесь», – сказала Линн. «Да, а вот дочкины мобильники и сумочку так и не нашли», – сказала Мэри. «И вещи Меган тоже не нашли», – сказала Лоррейн.

Она не отказала себе в удовольствии представить Меган просто и ясно: «Меган была веселой и отзывчивой дочерью и заботливой мамой. Ее просто нельзя было не любить». Но ее рассказы о Меган были в лучшем случае путаными. Вскоре она призналась, что большую часть жизни дочери провела в алкогольном угаре, и пожаловалась, что Лили живет у бабушки.

Мисси кивнула: «Мы ссорились по поводу того, чем, как мне казалось, она занималась, но никто не мог отговорить Морин от того, что она хотела делать», – сказала она.

«А Мелисса хотела заработать на собственный салон красоты, – поделилась Линн. – И когда она переехала в Нью-Йорк, сначала работала там в каком-то салоне. Мы думаем, это было такое прикрытие для ее тамошнего сутенера».

Все прекрасно помнили, что Аманда – младшая сестра Мелиссы – была единственным человеком, который, возможно, говорил с убийцей. «Журналисты буквально выколачивали из нас содержание тех телефонных звонков, – вспоминала Линн. – А что мы могли сказать?»

«А какой у него был голос? Хриплый, грубый, какой-то еще?» – спросила Ким. «Ну, акцента у него не было. Это точно был белый», – ответила Аманда. «Говор нью-йоркский?» Девушка помедлила с ответом. «Да вроде нет. Самый обычный голос, только говорил очень тихо, вкрадчиво. Но от него мороз по коже. Страшно». Аманда высказала предположение, что звонившему «не меньше сорока лет, а то и пятьдесят». Женщины начали забрасывать Аманду вопросами. «Он злился, радовался, глумился, говорил гадости?» – «Да нет, мне показалось, что он был абсолютно спокоен и хорошо владел собой», – сказала Аманда.

Я спросил у Ким, были ли у нее проблемы с наркотиками, как у сестры. «Да были, конечно, врать не стану. Тут ведь одно от другого не так чтобы уж напрямую зависело, но сейчас восемь из десяти вызовов так или иначе связаны с наркотой. Я рассказывала Лоррейн, что это обычное дело, когда девушка знакомится с торговцем крэком или коксом и кооперируется с ним. На клиентах зарабатывают оба. Мне вон иные мужики говорили, мол, «не притащишь с собой кокс, можешь вообще не приезжать».

Я предложил высказаться остальным. Многим этот вопрос показался едва ли не провокационным. Сказать, что они ничего не знали о том, что их погибшие родственницы употребляли наркотики, – значит продемонстрировать свою наивность. Сказать, что знали, – будешь выглядеть соучастницей.

«Честно говоря, сестра мне рассказывала, что проституция и наркотики неотделимы друг от друга», – призналась Мисси.

«Знаете, Мелисса ведь не увлекалась наркотиками», – сказал Джефф Мартина. – Но я знаю об этом по ее рассказам про других девушек».

Ким выглядела слегка обескураженной: «Вы знаете об этом по рассказам, а я вообще-то жила так».

В той или иной мере каждая из этих женщин оказалась в роли детектива-любителя. «Как бы небольшой убойный отдел», – говорила Ким. Об обстоятельствах исчезновения других девушек было известно так немного, что женщины в основном сосредотачивались на ночи пропажи Шэннан, вновь и вновь углублялись в детали происшедшего в поисках подсказок о личности убийцы. С особенным рвением этим занималась Мэри.

Она только что вернулась из Оук-Бич и не могла отделаться от ощущения, что жители поселка пытаются гнать от себя мысли о ее дочери и о том, что с ней произошло буквально за стенами их домов. «Дело даже не в проституции как таковой, – говорила Мэри. – Дело в том, что все их клиенты были богатыми людьми. Взять хотя бы это место – Оук-Бич. Там живут и врачи, и адвокаты, и копы. И они не хотят внимания к себе, не хотят ассоциироваться с такими вещами. И поэтому им все безразлично».

На этой встрече Мэри впервые заговорила о своих подозрениях в адрес Майкла Пака. «На той записи звонка в службу экстренной помощи она двадцать три минуты кричит и стучится в дома. И там были такие слова: «Помогите, помогите, он меня убьет, помогите!» Это она от водителя спасалась. Дочь произносит его имя. А он такой на заднем плане: «Да что ты несешь, я же пытаюсь помочь тебе, не ври». И на этом запись кончается».

На дороге нашли куртку Шэннан, а потом она куда-то запропастилась в недрах полиции. «Как же так? Как можно потерять целую куртку?» – возмущалась Мэри. Ее бесили не столько ошибки, сколько безразличие и, как она