На самом деле великий князь Кирилл изменил Николаю II еще до его отречения — пришел присягать мятежникам во главе вверенного ему Гвардейского экипажа, что, безусловно, способствовало падению династии. В 1924 году он самозванно провозгласил себя «Главой императорского дома Романовых» — это провозглашение до самой своей смерти оспаривала императрица Мария Федоровна. Высокая любовь к Виктории Мелите закончилась пошлыми интрижками с недостойными женщинами, что, как полагали многие, и свело в могилу императрицу в изгнании, а вовсе не ординарное воспаление легких. Конечно, в его мемуарах не нашлось места ходившей в народе присказке по поводу гибели флагманского броненосца «Петропавловск»: «Почему адмирал Макаров утонул[16], а великий князь Кирилл выплыл? — Потому что золото завсегда тонет, а дерьмо всплывает».

Александр III уважал дарования своего кузена Сандро, но намерение дочери Ксении вступить с ним в брак сделали царскую чету глубоко несчастной.

Однако самые сложные отношения существовали между императором и его братом Владимиром.

Родственные чувства Александра III были сильно развиты. Он знал об амбициях брата, но все равно любил его. Выражения «милый Владимир», «милый друг и брат» постоянно встречаются в его письмах. Владимир Александрович был красивее остальных братьев, хотя и ниже ростом. «С громким голосом, большой любитель охоты, исключительный знаток вкусной еды, великий князь не терпел возражений и только в беседах наедине позволял себе перечить». Он отличался большой широтой кругозора и культурных интересов. Как президент Академии художеств, он был просвещенным покровителем всех отраслей искусств и широко принимал в своем дворце талантливых людей. Он первый финансировал заграничные турне Дягилева. А. А. Половцев отзывался о нем: умный, сердечный, добрый, более других братьев образованный, он с самого детства был склонен к лени, рассеянности и обжорству.

Его считали образцом русского великого князя.

Вступление в брак с претенциозной и энергичной Марией Павловной[17], единственной дочерью от брака Фридриха Франца II, великого герцога Мекленбург-Шверинского, с принцессой Августой Реусс, возродило его претензии на императорский престол. Жена убедила его, да и сам он не сомневался, что сумел бы управлять страной ничуть не хуже увальня-брата. Кроме того, Мария Павловна подчеркивала, что линия великих герцогов Мекленбург-Шверинских — славянского происхождения и восходит к тому времени, когда отдельные районы Северной Германии были славяноязычными, о чем свидетельствуют сохранившиеся географические названия. Иногда она дразнила мужа, говоря, что в ней больше славянской крови, чем в нем.

Однако трое сыновей Александра III делали надежды честолюбивых супругов почти нереальными.

Затаенные претензии великокняжеской четы находили выход во множестве мелочей. Владимир со своей тщеславной супругой сеяли рознь среди многочисленных Романовых туманными намеками на нелегитимность наследника Николая в связи с существованием сына усопшего цесаревича Николая Александровича[18]. Мария Павловна считала возможным соперничать с императрицей, что привело к охлаждению отношений между братьями. «Не существовало в Петербурге двора популярнее и влиятельнее, чем двор великой княгини Марии Павловны, супруги великого князя Владимира Александровича!» — писал придворный чиновник генерал А. А. Мосолов.

Александр не любил участия женщин в охоте, экстравагантных женских костюмов. Увидев однажды Марию Павловну в короткой юбке и тирольской шляпе, он с усмешкой промолвил: «Вы видели, как она вырядилась?» — и больше не приглашал ее в Спалу. Он вообще был против экстравагантности во всем. Кроме того, император не одобрял, что невестка не приняла православия.

Милая и приветливая Мария Федоровна тоже умела поставить на место много себе позволявшую княгиню. Она перестала подавать ей руку при встрече, что рассматривалось как немилость. Более того, однажды императрица во всеуслышание заметила: «Бог знает, на что она похожа, она такая красная, что можно подумать, что она пьет». Замечание попало не в бровь, а в глаз: супруги любили не только вкусно поесть, но и хорошо выпить.

Еще в 1878 году Александр обратил внимание, что количество великих князей составляет 39 человек. В дальнейшем число членов императорского дома возрастало в геометрической прогрессии. У многочисленных кузенов царя появлялись свои дети. «Оставить все так, — говорил Александр III, — значит пустить по миру свое собственное семейство. Я знаю, что все это поведет к неприятностям, но у меня их столько, что одною больше — нечего считать, и я не намерен все неприятное оставлять своему сыну».

Царь принял решение: великокняжеские отпрыски, у которых ни отец, ни дед по прямой линии не царствовали, переставали получать, как это было принято раньше, при рождении титул великих князей, а лишь князей императорской крови с титулом высочества; они лишались получаемого ежегодно от рождения до смерти пособия в 280 тысяч рублей, а также орденов Святого Андрея Первозванного, Святого Александра Невского, Белого Орла и первых степеней орденов Святой Анны и Святого Святослава. Были и другие ущемления, призванные провести черту, разделяющую на ранги членов августейшего семейства. Великие князья, особенно дядюшки императора и их законные дети, втихомолку роптали, но редко кто осмеливался открыто перечить царю. Только его старые тетки, горько жалуясь, говорили друг другу: «Как жаль, что ему не разрешили жениться на Мещерской!»

В 1888 году императорская фамилия отдыхала в Крыму и на Кавказе и осенью по железной дороге возвращалась в столицу. Императрица впервые увидела прекрасную в своей дикой прелести природу Кавказа и была восхищена и потрясена. Марии Федоровне были свойственны живость и непосредственность восприятия, и эти качества в немалой степени делали ее такой очаровательной и приятной в общении.

Царский поезд тянули два локомотива. Состав включал 15 вагонов и двигался со средней скоростью 65 верст в час. Это была непозволительная скорость для изношенных шпал и устаревших рельсов.