Узнав, что спящая красавица пробудилась и заказала ужин, в номере с подносом появился сам Земелин, но, наигранно-бодро проговорив несколько фраз, понял, что поводов для оптимизма пока немного, и быстро ушел.

Не решившись включить телевизор, где неожиданно можно было наткнуться на какие-нибудь неподходящие новости, я предложила Изольде несколько модных журналов, которые находились на журнальном столике, и, сидя в кресле, она рассеянно листала страницы.

Придумывая, с какой стороны можно было бы подойти к интересующему меня разговору, я углубилась в свои мысли, как вдруг услышала с улицы какие-то странные звуки. Сначала была возня и шуршание листвы, потом голоса, затем резкий выкрик: «Убийца!» – и непосредственно вслед за этим – удар стекла о стекло и звон осколков.

По-видимому, в окно бросили бутылку или что-то в этом роде, но качественные немецкие рамы выдержали натиск и, в отличие от брошенного предмета, окно осталось целым.

В мгновение ока я подскочила к оконному проему, но услышала только частое топанье убегавших. Уже стемнело, разглядеть, кто это, было невозможно, а догонять тем более бесполезно, и, решив не тратить впустую энергию, я обратила все внимание на Изольду.

Она оторвалась от журналов и, рассеянно и беспомощно озираясь по сторонам, невнятно бормотала:

– Кто это?.. Что это?.. Убийца?.. Кто убийца? Женя, кто это там? Кому они кричали?

– Ничего, Изольда, не беспокойся. Какие-то идиоты… пьяные, наверное.

– Нет… это не пьяные. Это… кому они кричали?

– Изольда, ну какая разница? Вот охота тебе допытываться, что там кричат разные обдолбанные дураки на улице. Ты так скоро все надписи на заборах будешь…

– Нет… это не дураки. Это… кому они?.. Мне? Мне, да? Это – я? Я – убийца? Женя, скажи. Я? Я – убийца?! Я?! Я?!!

Произнося этот монолог, Изольда встала с кресла и нервно расхаживала из стороны в сторону по комнате. Тон голоса становился все более напряженным, уровень звука повышался, и наконец, почти в истерике выкрикнув финальное «Я?», она разразилась рыданиями.

– Я не убийца! Не убийца! – захлебываясь слезами, вскрикивала она, обхватив меня за шею и орошая влагой мое дружеское плечо. – Женя! Я не убийца! Ты веришь?! Хоть ты-то… хоть кто-то верит мне?!

– Конечно, Изольда! Все верят. Все мы… никто даже не сомневается. Все это – просто вздор. Интрига, наваждение…

– Да! Да-да, именно! Именно наваждение. Какие-то темные силы… рок. Злой рок преследует меня… Что это, Женя? За что? Чем я провинилась?

– Не выдумывай. Ничем ты не провинилась. Просто кого-то жаба душит, завидует успеху…

– Женя! Найди их! Помоги мне! Ты же видишь… видишь, как все… спуталось все, перевернулось… Ах! Я с ума сойду…

Изольда в бессилии снова опустилась в кресло, а я, понимая, что долгожданный кризис наступил и теперь самое подходящее время задать некоторые вопросы, плеснула в бокал немного коньяка и, подав его Изольде, осторожно приступила к делу.

– На вот… глотни немного. Поможет.

– Женя, найди их, – еще с нездоровым блеском в глазах, но уже гораздо спокойнее увещевала Измайлова. – Я – что хочешь… Любые деньги заплачу, все что скажешь сделаю. Я не убивала ее. Не убивала, клянусь! Это кто-то… чьи-то… фатум какой-то!

– Разумеется, я помогу, – обнадежила я. – Даже говорить не о чем. Только… только и ты… ты тоже… Без твоей помощи мне не обойтись.

– Говори! Говори, что нужно! Я все сделаю!

– Полиция ссылается на то, что в то время, когда произошло это убийство, тебя нигде не видели, и, должна сказать, это очень весомый аргумент. Но сама-то ты ведь знаешь, где ты была… Тебе стоит только рассказать это, и практически все обвинения можно будет моментально…

– Я не могу… не могу рассказать… – Изольда снова уставилась отрешенным взглядом в пространство, и я забеспокоилась, как бы она опять не ушла в астрал.

– Послушай, – стараясь быть спокойной и убедительной, произнесла я. – Ты говоришь, что никого не убивала, и мы все ни минуты в этом не сомневаемся. Но полиция-то хочет приписать это именно тебе. Тебя обвиняют в убийстве, Изольда! Что может быть хуже? Что такое, какую страшную тайну можешь ты скрывать, что из-за этого готова даже допустить в отношении себя такое страшное обвинение? Неужели твой секрет того стоит? А? Ну признайся, ты была с каким-то мужчиной? Бегала на свиданку? А? Правильно? Я угадала? Уединилась ненадолго с каким-нибудь симпатичным мальчиком и теперь боишься, что узнает Толик. Ну, признайся, ведь так? Так успокойся, тебе совершенно нечего опасаться. Я Толику не скажу, а сам он не догадается. Мало ли куда ты могла выйти… Но мне-то ты можешь сказать. Даже, наверное, должна. Если меня попросила помочь. Я переговорю с парнем, он подтвердит, что все это время ты была с ним, его официально опросят и зафиксируют в протоколе – и все! Шито-крыто. Интрижка твоя останется в тайне, а между тем алиби целиком и полностью подтвердится, и выйдешь ты из этой истории белее снега. Еще сама же полиция будет извиняться…

Произнося этот монолог, я ни минуты не сомневалась в его сугубой убедительности и думала, что по окончании его Изольда обрадуется и, уже со слезами восторга бросившись мне на шею, скажет, что все это именно так и было и мне останется только опросить таинственного свидетеля.

Но вместо радостных слез я увидела на ее лице только еще более усугубившееся отсутствующее выражение и услышала не скажу чтобы совсем уж неожиданный, но все-таки довольно неприятный ответ:

– Нет… я не была с парнем… я не могу рассказать.

Поняв, что все очень запущенно и толку от Изольды не добиться, я прекратила настаивать и решила оставить ее в покое, опасаясь, как бы состояние, начавшее уже улучшаться, не вернулось на круги своя и она не впала снова в транс.

Ужасно чесались руки позвонить Боре и выяснить, что дал разговор с оперным тенором, которого, по моим подсчетам, уже наверняка должны были привлечь, доставить куда нужно и допросить с пристрастием.

Вскоре Изольда снова ушла в свою спальню и, пошуршав там одеялами, по-видимому, уснула.

Взглянув на часы и убедив себя, что еще не очень поздно, я рискнула набрать Борю.

– Женька!! – засвистел в трубке придушенный шепот. – Ты сдурела?! Я давно сплю уже!

Но веселое хихиканье, доносившее откуда-то со второго плана, со всей очевидностью доказывало, что все активны, полны энергии и бодры как никогда.

– Боречка, ты мне только словцо кинь, – тоненьким голоском жалобно взмолилась я. – Что там с этим певцом? Только намекни, а подробности завтра расскажешь. А то я ведь ночью не усну…

– Да не знаю я никаких подробностей, – яростно зашипел Боря. – Дядька этот, по ходу, один из поклонников этой Ольги. Бывших… Говорит, что до сих пор ее очень сильно любит и из-за этого хотел Изольде отомстить. Он точно не убийца, а теперь отстань, мне спать нужно…