– Да… вот это… это да. Распроданы почти все билеты… приходят, спрашивают… хлопот одних…

– Послушайте, Иосиф Вениаминович, – решила я, что для предисловия сказано уже достаточно и пора переходить к делу. – Вы, наверное, в курсе… у Изольды там, в опере… есть старый знакомый… близкий. Виктор… Знаете?

– А, Витя! Ну конечно! Еще бы… Очень романтическая была любовь. Ах, молодость, молодость… А что, Изольда спрашивала про него? Интересовалась?

– Да, она просила ему кое-что передать… на словах. Только тет-а-тет. По секрету, понимаете?

– Личные дела… Ну, что ж… конечно, понимаю. Что ж тут непонятного…

– Отлично! Так вот, я хотела узнать, можно ли где-то найти его… встретиться… без посторонних глаз. Не подскажете?

– Ну, вообще-то, монтировщики у нас рядом со сценой сидят… да вы видели, наверное. Там, как из коридора с гримуборными выходишь, налево такой поворот небольшой, там и помещение их. Наверное, вам лучше сразу туда подойти, а там уж разберетесь.

Выяснив, что мне нужно, я поблагодарила и, нажав на сброс, зашла в вестибюль театра. По счастью, кроме билетерши, сидящей за своим окошечком и сосредоточенно разгадывающей кроссворд, в холле никого не было, и, практически незамеченная, я углубилась в тайные переходы.

Следуя указаниям Иосифа, вскоре я действительно набрела на некое просторное помещение, где вперемешку стояли столы с остатками еды и какие-то старые диваны, но, осторожно заглянув туда, обнаружила, что сейчас оно совершенно пусто.

В полном недоумении, где же мне теперь искать желанного респондента, я медленно брела по коридорам в обратном направлении, когда услышала откуда-то справа звуки, напоминавшие стук перекидываемых с места на место бревен. Справа располагалась сцена, и я догадалась, что монтировщики сейчас ставят декорации для очередного спектакля.

Осторожно прокравшись меж кулис, я выбрала себе наблюдательный пункт. Отсюда меня не было видно, и, вглядываясь в плохо освещенное пространство за сценой, я пыталась высмотреть, где же тут может быть Витя.

Вскоре я увидела его, занятого делом, и некоторое время наблюдала, не представляя, каким образом смогу его от этого занятия оторвать, да еще незаметно для окружающих.

Но вскоре, как бы прочитав мои мысли, Витя сам помог мне.

– Пойду покурю, – сказал он кому-то из своих товарищей и исчез в темноте, в том самом направлении, откуда я незадолго перед тем пришла.

Догадавшись, что сейчас Витя скорее всего находится в комнате с диванами и достает из какого-нибудь укромного местечка сигареты, я, так же бесшумно и незаметно, как пришла сюда, удалилась и поспешила на долгожданную встречу.

В театре, а особенно в пространстве за сценой, заваленном тряпичными задниками и заставленном деревянными декорациями, на каждом шагу висели объявления о том, что курить категорически запрещается, и я думала, что, взяв сигареты, Витя направится куда-нибудь к выходу, портить свежий воздух, однако, подойдя к знакомой уже комнате, поняла, что настолько затруднять себя он не стал. Крепчайший и отвратительный запах дешевого табака ударил в нос еще на подходе, и, поняв, что силовая атака на сей раз будет сопровождаться еще и газовой, я решительно вошла в помещение, плотно прикрыв за собой дверь.

– Привет! – радостно глядя в лицо сразу напрягшемуся и как-то подавшемуся назад Вите, произнесла я. – Как жизнь, как успехи? Все складывается? Убийства, террористические акты… метания металлоконструкций…

– Тебе чего надо? – затушив сигарету и вжавшись в спинку дивана, проговорил Витя.

– Да ничего особенного… Просто информация. Тут у нас недоразумение небольшое произошло, ты, наверное, слышал. Девушку кто-то убил, а обвиняют Изольду. Подстава, понимаешь… неприятная.

– А я здесь при чем?

– Ты-то? Ну, не знаю, сам лично, может быть, и ни при чем. Может, попросил кого-нибудь… Ты вообще как, с удавкой обращаться умеешь?

– Ты это чего… ты это… ты Ольгу, что ли, на меня повесить хочешь? Охренела совсем? Да я… да я тебе…

– Ну-ка, ну-ка… Что ты мне? Даже интересно… В глаз дашь?

Витя, поддавшись минутному куражу, привстал было с дивана, но, видимо, припомнив последнюю нашу встречу, быстро стушевался и сел обратно.

– То-то же. Ты видишь – я нормально пришла. Стою тут, разговариваю с тобой… вежливо. Время теряю. Все надеюсь – может, поймет человек, сам расскажет, не станет доводить… до крайностей.

– Да чего расскажет-то? Я Ольгу не убивал. С чего ты взяла вообще? Я ее… я с ней и не общался даже… почти.

– А зачем тебе с ней общаться… Тебя же Изольда интересует. Уехала в свою Москву, неплохо устроилась, а ты тут, как… неизвестно кто. Будто и не при делах. Обидно ведь, правда?

– Не твое дело, – буркнул Витя.

– Обидно. А знаешь, как некоторые иногда думают… дескать, если, мол, ты не со мной, так и не доставайся же никому… получай железякой по башке.

– Какой железякой?..

Видя, что респондент упорствует и по-хорошему признаваться не хочет, я решила усилить натиск. Подойдя вплотную к дивану, я наклонилась очень близко к физиономии Вити и внятно и членораздельно произнесла:

– Ты пытался приставать к моей клиентке, – может быть, помнишь… Потом на нее упал софит, затем кто-то подослал какого-то сумасшедшего… озабоченного. Хочешь сказать, все это – простые совпадения?

– Я откуда знаю… – сделал последнюю попытку Витя, и мне пришлось-таки воздействовать физически. А так хорошо болтали…

Отдышавшись и подняв на меня преисполненный страданий левый глаз – единственный, которым он еще мог смотреть, Витя набрал воздуха в грудь и заорал, как истеричная баба:

– Чего тебе надо?! Не убивал я! Не убивал!

– А кто убил?

– Да не знаю я! Не знаю!!!

– Железку кто с креплений свернул?

– Железку – я. А Ольгу – не знаю! Я в это время…

– Маньяка кто подослал?

– Какого маньяка?! Никакого я маньяка не знаю! Я в это время…

– А бутылку возле гостиницы ты бросил?

– Какую бутылку?.. Ну, я, – быстро поправился Витя, увидев, что я снова замахиваюсь. – А чего… никого ж не убило…

– Да? А конструкция? Сто тонн железа… Это ты тоже сделал в расчете, что никого не убьет?

– Я думал… я рассчитывал, что на аппаратуру упадет… попортит им ящики эти… концерт отменят… или еще что… отложат. Я не хотел… Я когда увидел, что на Изольду летит, сам испугался… переживал… Кто ж его знал, что оно так будет… Но Ольгу – это не я. Я в это время…

– Переживал он… Ты хоть понимаешь, что если бы я вовремя не сориентировалась, ты бы сейчас цветочки на могилку тащил?

Не зная, что отвечать на этот прямой вопрос, Витя сокрушенно уставился своим оставшимся глазом в пространство, а я уже понимала, что на роль организатора всей этой свистопляски он однозначно не подходит. Тому, кто от каждого пустяка норовит впасть в истерику, обычно не по зубам продуманные проекты, требующие выдержки и терпения. К тому же и по своим умственным способностям Витя явно не годился, не говоря уже о том, что вряд ли были у него близкие друзья, катающиеся на автомобилях типа «Мазды». «Приора» – максимум.