Графиня подалась вперед, коснувшись ее рукой:

– Не забудьте указать, чтобы для живущих во дворце проезд остался бесплатным.

Обернувшись к принцессе, графиня поинтересовалась, как обстоят дела с инспектором.

– Неприятный человек, – ответила Минк. – От него несет дешевым табаком. После его ухода пришлось открывать все окна.

– Когда инспектор задавал мне вопросы, больше всего его интересовала ваша служанка, – продолжила разговор графиня, теребя ленточки своего черного капора. – Я понимаю, как важно для вас оставить ее при себе. Мы стараемся изо всех сил, чтобы удержать слуг. И все из-за призраков. Хорошо хоть у моей служанки крепкие нервы. Оказалась совсем неплохой, особенно если вспомнить, как она попала ко мне.

– Она ведь из работного дома? – поинтересовалась Минк.

Графиня покачала головой:

– Элис была горничной Бэгшотов, но ее уволили за кражу. У меня же не возникает с ней никаких трудностей. Когда она только появилась в моем доме, я нарочно оставила под ковром соверен, но она его не взяла.

– А он совсем бы не помешал Элис: ей ведь платят жалованье как немецкой служанке, – заметила леди Монфор-Бебб, опираясь обеими руками на трость и устремив взор вдаль. – Не думаю, что можно всецело доверять слугам. После того как я вышла замуж, всегда брала в дом только некрасивых девушек.

– Дело не в том, доверять ли горничной. Куда важнее знать, что муж и гости не станут волочиться за служанками. Я еще не встречала молоденькой девушки, которой было бы приятно, чтобы джентльмен пялился на нее с утра пораньше из ванной комнаты. Напротив, нередко мужчинам приходится умерить свой пыл.

– О, как смешно вы это сказали! – воскликнула леди Беатрис, хихикая и прикрывая рот рукой.

Все три женщины укоризненно посмотрели на нее.

Обливающаяся потом служанка вкатила в сад кресло-каталку с дородной пожилой леди. На коленях она держала крошечную дрожащую собачку. Графиня извинилась и отошла поговорить с престарелой дамой. Стоило леди Бессингтон оказаться вне пределов слышимости, как леди Монфор-Бебб тихо сказала:

– Я не хочу утверждать, что графиня скупа, но она явно не желает тратиться на шелковую подкладку для юбки. Вместо этого использует перчаточную ткань из магазина «Уильям Уайтли» на Уэстбурн-Гроув, а чтобы этого не было заметно, на низ юбки нашита полоска шелка.

Леди Монфор-Бебб сидела, подняв брови, ожидая, когда ее откровение будет осознано.

Леди Беатрис взглянула на графиню.

– Это можно понять, – прошептала она.

Леди Монфор-Бебб с удивлением посмотрела на нее:

– Неужели? Мы раньше не замечали, что она такая скряга.

– Копит деньги на приданое! – прошипела леди Беатрис. – Я узнала только сегодня утром.

– Приданое? – непонимающе переспросила Минк.

– Я слышала из достоверного источника, что она похитила сердце доктора Хендерсона! – выпалила леди Беатрис. – Его экономка в этом совершенно уверена! Она рассказала сегодня моей кухарке, что доктор вручил леди Бессингтон в знак любви свой носовой платок, а она его надушила и отослала назад. Я, конечно, очень рада, что графиня вновь обрела любовь, но, признаюсь, немного обижена: она ничего нам не сказала. Я ведь так старалась найти ей поклонника, она же всех их отвергла. Леди Бессингтон не заинтересовал, несмотря на ее удивительное чутье на деньги, даже этот очаровательный гомеопат из Ист-Моулси, который вытащил во время слушаний флорин из ее капора.

Леди Монфор-Бебб, крепко сжимая набалдашник трости, сказала леди Беатрис:

– Я надеюсь, вы сообщите своей дочери, что доктор Хендерсон призван положить конец ее обморокам в Королевской церкви. Это случается так часто, что по ним можно сверять часы. – Взглянув в сторону графини, она понизила голос. – Но леди Бессингтон не следует тратить время на заурядного доктора. Ей надо отыскать жениха, равного по статусу, или подобрать удачную партию, чтобы улучшить свое финансовое положение. Впрочем, я одобряю идею брака. Во всяком случае это наилучший способ прекратить нежелательные знакомства. Я как-то разослала множество открыток без нового адреса, извещающих о моей предстоящей свадьбе. Не представляете, какое блаженство – никогда больше не слышать об этих людях!

Минк обернулась, чтобы взглянуть на графиню, и попыталась представить ее и доктора Хендерсона мужем и женой. В это время в сад вошел Корнелиус Б. Пилгрим с видом безумно уставшего человека, мечтающего поскорее заснуть. Отправившись спать поздно ночью, он был разбужен каким-то жутким скрежетом и в ужасе натянул на себя одеяло. Его сердце бешено колотилось. Американец решил, что это, наверное, не нашедший упокоения дух генерала Бэгшота, извлеченного из могилы и разрезанного на куски пытливым доктором. Не обнаружив на месте своего халата (его не положили взбунтовавшиеся слуги), Пилгрим надел пальто на обезьяньем меху, схватил ружье и стал осматривать апартаменты. Прежде чем зайти в очередную комнату, американец боязливо заглядывал в нее, страшась увидеть белый силуэт призрака. В конце концов, ориентируясь на звук, он обнаружил в библиотеке перепачканного сажей мальчишку, держащего в руках таинственное приспособление, конец которого исчезал в недрах дымохода. Угрожающе размахивая своим оружием, босой Корнелиус Б. Пилгрим потребовал, чтобы мальчишка назвал себя и объяснил, что он здесь делает. Испуганный подросток сказал, что он трубочист, а впустил его дворецкий. Американца это не удовлетворило: он осмотрел комнату и стал выспрашивать у мальчишки, что такое трубочист. Его рассказ о змеевидных дымоходах, вытяжных трубах и о временах, когда детей заставляли карабкаться по ним наверх, ошеломил американца.

Мальчишка удивленно моргал красными глазами, слушая отчет американца о трубах у него на родине, которые, будучи прямыми, никогда не дымят, да и риск пожара невелик, так что их даже чистить не нужно. Паренек пошел домой и немедленно рассказал услышанное своим близким, которые решили, что он все это выдумал. Родители спросили, как был одет незнакомец, на что мальчишка ответил, что на нем было пальто на обезьяньем меху, которое американец ему подарил из уважения к его профессии. Однако отец и мать, видевшие только маленьких, одолеваемых блохами мартышек, отказались верить, что существуют такие богатые шерстью обезьяны. Так и не поняв, какому таинственному зверю принадлежит шкура, родители велели мальчику отдать пальто, решив, что на нем лежит проклятие. Они строжайше запретили сыну рассказывать кому бы то ни было сказки о прямых дымоходах, иначе английские строители поймут свое безрассудство и оставят всех трубочистов без работы.

Корнелиус Б. Пилгрим остановился в нерешительности посреди сада, зажав под мышкой номер «Англо-Америкэн таймс» и высматривая, нет ли свободного места.

– Глядите, американец без своего пальто. Уже за одно это надо быть благодарным хорошей погоде, – заметила леди Монфор-Бебб.

– Я хочу поговорить с ним, – сказала Минк. – Если верить его показаниям на судебных слушаниях, он знает, кто убийца.