– Эй. – Лорен оборачивается и смотрит ей в глаза. – Дейзи, девочка-припевочка.

Алекс стоит на кухне у чайника, дожидаясь, пока тот закипит. Ричард подходит прямо к нему. Обычно Ричард – вовсе не открытая книга, но сейчас по выражению его лица Алекс понимает, и о чем тот хочет поговорить, и что на этот счет думает. На миг замерев, будто дирижер перед взмахом палочки, Ричард тихо говорит:

– Прекрати флиртовать с моей женой.

– Я не флиртую.

– Не лги мне. – Ричард ждал, что Алекс сразу сдастся, и собственный гнев удивляет его.

– Я не собирался… – Алекс осознает, что слишком зациклился на Луизе, и его фразу «по-моему, ты привлекательная» услышал и Ричард.

– Мне плевать, что ты собирался сделать, а что нет, – шепотом, чтобы не услышали в гостиной, обрывает его Ричард. Собственный гнев пугает его, но и приносит благословенное облегчение. – Ты флиртуешь с моей женой на глазах у всех, выставляя меня на посмешище.

Ричард замахивается, и оба не уверены, что удара не последует. Однако Ричард опускает руку, делает шаг назад и глубоко вздыхает. Он выглядит словно зритель ужастика, и, похоже, именно это себе и представляет. Развернувшись, выходит из кухни.

Алекса трясет. Вспоминается сломанная нога Каллума и слова «выказать немного гребаного уважения». Он боится, что Ричард войдет в кухню с палкой. Ричард врач, его дядя, достойный восхищения человек. Привычный мир дает крен. Страх переплавляется в гнев, и Алекс выходит из кухни. Если он столкнется с Ричардом, то врежет ему, и плевать на последствия. Но в гостиной только мать и отец.

– Алекс? – зовет отец.

Обыденность происходящего приводит Алекса в чувство.

– Да. Прости. Все хорошо.

Он выходит из дома и впечатывает кулак в стену, разбивая костяшки в кровь.

Когда Анжела наконец поднялась к дочери, та уже спала в обнимку с плюшевым мишкой, которого Анжела давно у нее не видела. Одежду Дейзи так и не сняла, белые носки пестрели бурыми пятнами. На прикроватном столике лежали «Молитвы на каждый день» и крем для рук.

– Давай-ка правильно уложим тебя, а то замерзнешь ночью.

Анжела вытянула из-под Дейзи пуховое одеяло, перевернула ее на спину и, как в детстве, принялась стягивать с дочери грязные джинсы. Вспомнилось, как в пять лет та болела простудой и ветрянкой. Дейзи встрепенулась и сквозь сон что-то неразборчиво пробормотала.

– Все-все, уже заканчиваю. – Анжела укрыла ее одеялом.

Дейзи повернулась лицом к стене. Анжела села на стул рядом с кроватью. Дейзи просто приболела, вот и все. Доминик сгустил краски, вновь принялся за старое, придумав какую-то чушь, которая, будто зачарованный круг, оградит их с Дейзи от нее. Плюшевый мишка – Гарри? Генри? – она пришивала ему ногу после того, как ее оторвали в драке. Кажется, это сделал Алекс.

Анжела стала лучше относиться к Луизе или просто поменяла точку зрения? Признание о Карен – цена, которую ей пришлось заплатить, чтобы выказать свою лояльность? Она знала за собой этот грех – конфликтовать, делить мир на черное и белое, на «мы» и «они» и стоять на своем, не признавая мутной двойной морали. Она помнила, какое облегчение испытала, когда Хелен, отвратительная учительница с многолетним стажем, все-таки отшлепала того мальчишку из своего класса.

Внизу смеялись и звенели посудой. Анжела ощутила на миг радостное возбуждение, словно накануне Рождества, а потом вдруг вспомнила, как сидела в спальне, слушая доносившиеся из гостиной крики матери. Вот только, кажется, кричал отец – его голос внезапно вспомнился Анжеле очень четко. Почему он не поднялся к ней, чтобы поздороваться? Почему был так зол? Анжеле хотелось сбежать вниз и заставить его обернуться, чтобы он увидел ее, широко улыбнулся и подхватил на руки.

Дейзи во сне замахала руками, будто отталкивала кого-то, и Анжела вернулась в настоящее. Поднявшись, она склонилась над дочерью и погладила ее по голове. Дождалась, пока Дейзи успокоится, подоткнула одеяло и ушла, тихо затворив за собой дверь.

Он сидел на краю кровати, а она стояла у комода, сложив руки на груди.

– Дело не в тебе, Ричард. – Собираясь с мыслями, Луиза закрыла глаза. – Иногда я и сама не понимаю, кто я. Не уверена, что когда-либо знала это. Я изо всех сил старалась угодить другим – родителям, Крейгу, Мелиссе, тебе. Я слушаю твою любимую музыку, хожу на твои любимые спектакли, смотрю твои любимые фильмы. Ты ни при чем. Это я решила встроиться в твою жизнь.

– Ты имеешь в виду, что не хочешь быть замужем за мной?

– Я… – Так что же она имеет в виду? Наверное, «дай мне подумать» и «дай мне больше пространства». Впервые Луиза не бросилась разубеждать его. Быть может, он прав, и ей не хочется быть за ним замужем. Она так и сяк крутила эту неожиданную мысль в уме, словно найденную на пляже раковину, зная, что может просто положить ее обратно, и наконец сказала: – Сейчас мне нужно поспать. Нам обоим нужно поспать.

Дейзи поставила молоко в холодильник, тихо закрыла дверцу, взяла чашку и обернулась, чтобы уйти. В дверях стояла Мелисса. От неожиданности рука Дейзи дрогнула, и кофе из чашки выплеснулся на каменный пол.

– Пожалуйста, дай пройти, я просто…

Мелисса не пропустила ее. Сунув руки в карманы толстовки, она покачнулась с носка на пятку и вдруг сказала:

– Прости за вчерашнее.

Дейзи от неожиданности замешкалась с ответом.

– Я ляпнула первое, что пришло на ум, понимаешь?

– Это неважно. Правда. Мне нужно вернуться в спальню.

– Подожди. – Мелисса разозлилась – извинения дались ей непросто, и она хотела, чтобы Дейзи это поняла. – Нет ничего плохого в том, чтобы быть лесбиянкой. У меня нет предубеждений против них.

– Я не лесбиянка! – выпалила Дейзи и умолкла, осознав, что говорит слишком громко. Какое-то время она напряженно прислушивалась, нет ли кого в гостиной. Трясущимися руками поставила кружку на стол. – Пожалуйста, я не хочу об этом говорить.

– А может, все-таки стоит поговорить?

Дейзи вдруг ощутила себя очень одинокой. Мелисса знает, а больше ей некому об этом рассказать. Дейзи потянулась к ней.

– Мне нужно, чтобы ты стала моей подругой. – Ей хотелось, чтобы Мелисса ее обняла, но она не могла облечь это желание в слова.

– Полегче, детка, – проговорила Мелисса.

Дейзи будто увидела себя со стороны – стоит, протянув руки, как мультяшный зомби. Опять выставила себя на посмешище… Она ринулась прочь из кухни, толкнув Мелиссу.

– Да ты больная на всю голову! – крикнула та ей вслед.

– Абергавенни. Произошло от названия «Гобанния», что на бретонском языке означает «река кузнецов», – прочел Алекс.

– Бретонский? Что это? – спросил Доминик.