тебя, – обращается он к ней.

– Меня? – изумляется она, прижав руки к груди. – Это вас, господин Волков, и вашу прекрасную спутницу мы должны благодарить. Вы так добры. Очень добры.

Она вытирает глаза, и чувство еще большей вины пронизывает каждую клеточку моего тела. Притворяюсь, что мне нравится этот человек. Этот Вампир. Притворяюсь, что меня с братьями связывают близкие отношения. Хотя единственная причина, по которой я нахожусь в этой стране, – докопаться до сути коррумпированного бизнеса Волковых и расследовать убийства. Затем собираюсь анонимно распространить в глобальной сети «Кровавой хроники» информацию об их личной жизни. И я еще думаю, что паразиты они?

– Татьяна Васильевна, – нежно произносит Лукка. – Я хотел с вами поговорить насчет финансирования.

Она опускает лицо, и замечаю, что ее руки на коленях подрагивают.

– Вы хотите перестать быть нашим спонсором?

– Нет! Вовсе нет. Я просто хочу узнать, доходят ли до вас мои деньги. О детях хорошо заботятся?

Она согласно кивает. Я чувствую, как Лукка рядом напрягся.

– Все так, как должно быть, – отвечает Татьяна.

– Значит, о вас всех хорошо заботятся? Владельцы.

Она снова кивает, ее губы вздрагивают в улыбке. Должно быть, ей интересно, какого черта мы сидим здесь и допрашиваем ее.

– Хорошо, – говорит Лукка. – Хорошо. Но если вам покажется, что что-то не так, и у вас возникнут проблемы, обращайтесь ко мне. Ладно?

Она кивает, а затем с некоторым усилием поднимается на ноги и обнимает его.

– Вы наш святой, – произносит Татьяна со слезами на щеках.

– Я далек от святости, – бормочет Лукка ей в плечо.

Ничего правдивее я от него не слышала.

Сев в машину, настала моя очередь быть допрошенной.

– Она врала? – Лукка неотрывно наблюдает за зданием приюта через лобовое стекло. Желание убить затаилось в его глазах, словно сибирский тигр, ожидающий, когда его выпустят на волю. Больше нет никакого доброжелательного Санты.

– Нет, – произношу я шепотом. – Все, что она говорила, правда.

И в ту же секунду его настроение меняется. Он безумно ухмыляется мне и выезжает со стоянки, помахав рукой охраннику.

– Я хотел бы сам управлять этим местом. Все настолько коррумпировано, что почти невозможно проконтролировать, куда уходят деньги, – кричит он сквозь гул двигателя, сбавляя газ. – Боюсь, что мои деньги могут не доходить до приюта. Или, что еще хуже, когда этих детей выпустят в шестнадцать лет, с ними может что-то случиться. Я бы предложил им работу в клубе или на стройке, но ни одно из этих мест небезопасно для молодых людей.

Всю ночь он говорит только правду.

– Что бы ты сделал, если бы владельцы прикарманивали твои деньги? – спрашиваю его.

Он одаривает меня своей зловещей улыбкой.

– Порой все можно разрешить деньгами, но в некоторых случаях… – Лукка приоткрывает рот, и я взволнованно сглатываю, наблюдая, как увеличиваются его клыки. – В некоторых случаях нужно что-то более эффективное.

Я подавляю дрожь, когда он проводит языком по одному из заостренных зубов, а затем уменьшает их обратно и включает радио на полную громкость.

Сижу молча и удивляюсь своему собственному разочарованию тем, что все закончилось лишь одной этой поездкой. Приятно быть доброй, но, по его обещанию хорошо провести время, я представляла что-то другое.

Мысленно ударяю себя по лицу. Мне нужно перестать думать о братьях в таком ключе. Я на задании. Я должна быть рада тому, что узнаю больше о Лукке. Узнаю для того, чтобы раскопать компромат на него, на Константина и на их конкурентов, вполне способных на убийство.

Но проблема в том, что чем больше я узнаю о Лукке, тем сильнее он мне нравится.

– На сегодня с добрыми делами я закончил, – произносит он, пытаясь перекричать играющую музыку. – Настало время по-настоящему повеселиться. Ведьмочка, ты готова?

В животе все трепещет, и я не совсем уверена, из-за бабочек ли это или от страха.

Глава двадцать первая

Лукка везет нас в промышленную часть города, в которой раньше я никогда не была. Тут нет ничего, кроме пустырей и мрачного склада. Его треснувшие окна, похожие на осколки зубов, сверкают в свете полной луны, а темная лоза скрывает фасад.

В этом месте определенно заканчивается все веселье.

Рука Лукки обхватывает мою – она намного холоднее и крепче, чем у его брата. Мы обходим здание и находим дверь. Ее очень хорошо спрятали. Вряд ли за такими тайными дверями можно найти что-то хорошее.

Лукка стучит в нее три раза, и металлическая дверь приоткрывается. Чьи-то глаза пристально смотрят на нас. Они полностью черные. Я читала о таких глазах в «Кровавой хронике», но сама их никогда не видела. Кто бы ни был за этой дверью, он Оборотень. Взрослая особь.

Мое дыхание прерывается легким вскриком, когда я в панике отступаю назад. Укус Оборотня убивает обычного человека, но не Ведьму, однако он может обратить нас. А еще они сами могут от этого умереть и свести нас, Ведьм, с ума. Так, из-за укуса одного такого типа мой отец покончил жизнь самоубийством. Я с ужасом осознаю, что, по всей видимости, у нас с Луккой есть что-то общее.

Через секунду его холодная и тяжелая рука успокаивающе касается моей спины.

Если бы Лукка знал, кто моя мать, он бы также знал, кто мой отец и как тот умер. Ему было бы понятно, почему мне так страшно от вида Оборотня. Однако ничего из этого я рассказать ему не могу, так что придется просто перебороть себя.

– Не волнуйся, Ведьмочка, – шепчет мне на ухо Лукка. – Если сегодня тебя кто-то попытается коснуться, он долго не проживет.

Мои попытки справиться со страхом, видимо, не очень помогли. Я делаю глубокий вдох, когда дверь распахивается, и мы входим внутрь. Приятно осознавать, что тот, кто стоит за этой дверью, не страшнее моего защитника. Вышибала-Оборотень растворяется в тени, а мы спускаемся по извилистой лестнице, ведущей вниз в подземное чрево склада.

– Мило с твоей стороны, – смущенно произношу я, все еще держась за руку Лукки. – Я о том, что ты делаешь для приюта.

В ответ он сжимает мою ладонь.

– Каждому нужен тот, кто будет за ним приглядывать. Заступник.

Для него им всегда был Константин. Его заступником. Приносящим игрушки.

Спустившись с лестницы, мы поворачиваем за угол, и внезапно воздух заполняется светом, музыка обрушивается на нас, будто она была заперта в невидимом пузыре. Должно быть, этот склад специально заколдован, чтобы звуки не доносились до людей. В противном случае, у них не будет шансов выбраться отсюда живыми и невредимыми.

Наверное, я выгляжу очень