– Катя! – кричит Татьяна в глубину коридора.

К нам прибегает прелестная девушка, которая тут же бледнеет, завидев нас.

– Чай! Принеси к нему печенье. Накрой на стол. И позови детей, – кричит Татьяна, и девушка, кивнув, убегает.

– Господин Волков, вы их испортите, – ругается женщина, кивая на сумки на полу. – Неделю назад ведь уже привозили нам подарки на Рождество.

– Пустяки, – отвечает он. – Никогда не бывает слишком много подарков.

Я пытаюсь сообразить, что здесь вообще происходит. Татьяна ведет нас в соседнюю комнату, где в большом камине горит огонь. Мы проходим мимо круглолицего мальчишки, и Лукка треплет его волосы. Затем я замечаю большое количество глаз, устремленных на меня. Дети всех возрастов проходят мимо нас в соседнюю комнату. У многих не слишком аккуратно подстрижены волосы, и выглядят они очень серьезно. Это что, школа?

Когда мы входим в комнату, все дети начинают собираться вокруг Лукки. Они знают его. Более того, они любят его. Некоторые из них взволнованно обнимают его, другие жмутся к стене, одаривая его застенчивой нерешительной улыбкой. Но большинство на меня смотрят холодным недоверчивым взглядом.

– Они сироты, – шепчет мне Лукка на английском, чтобы дети не поняли его слов. – Я… Как там говорят? Покровитель? Точно, покровитель этого приюта.

У меня перехватывает дыхание, а холодные щеки горят от стыда. Я думала о нем худшее, а правда была прямо передо моими глазами. Лукка купил игрушки для сирот, которым помогает, потому что знает, каково быть маленьким, испуганным и одиноким.

Тоже мне Ведьма Верити нашлась.

Не могу представить, какое у меня сейчас выражение лица, но Лукка нежно целует меня в лоб, а после подскакивает и вскрикивает:

– У меня есть игрушки для каждого! Кто любит игрушки?

Более сорока детей начинают визжать, кричать и протягивать руки к Лукке, когда он присаживается на корточки на полу и начинает раздавать игрушку за игрушкой сияющим от счастья детям. Я замечаю, как он отдает выбранную мной куклу Барби маленькой девочке с густыми черными волосами.

– Я хочу стать врачом, когда вырасту, – шепелявит она, глядя на Лукку своими большими глазами. – Тогда я буду лечить болезни, вроде той, что была у моей мамы. Я смогу спасать людей.

– Ты станешь прекрасным врачом, Маша! – радостно произносит он ей в ответ. Девочка лучезарно улыбается ему, держа в руках свою новую куклу.

Я моргаю, чтобы скрыть слезы, а Лукка сидит на полу, скрестив ноги. Маленькая девочка забирается к нему на колени, устраивается там, будто он Санта, затем просит его открыть упаковку и рассказывает обо всем, что может сделать ее новая кукла.

Мне сложно отвести от него взгляд. Он не тот монстр, который, как я видела, разорвал глотки трем мужчинам тупым ножом для рыбы. Он не тот опасный клоун, которым казался.

Лукка заметил, как я смотрю на него, и грустно улыбнулся, будто произнося: «Я же говорил, что покажу тебе настоящую Москву».

Мы целый час вручаем подарки и играем с детьми, пока Татьяна кудахчет вокруг него, предлагая чай с печеньем и бесконечно его благодаря. Меня гложет чувство вины за то, что я лгу двум братьям о настоящей себе. Особенно после того, как они оба почти полностью раскрыли передо мной свои истинные сущности.

В конце концов Татьяна объявляет, что дети должны вернуться в постель, и выпроваживает их из комнаты. Каждый ребенок прижимает к груди свою новую игрушку.

– Ты сделал доброе дело, – шепчу я по-русски.

– Мне известно, каково это не иметь родителей, – отвечает Лукка. Он не знает, что я видела дом его детства и в курсе того, что он убил своего жестокого отчима.

– Моя мама была хорошей женщиной, но плохой матерью. Когда нас с Константином обратили, мы вернулись домой, я взбесился и напал на своего отчима. Он был отвратительным человеком. Спустя несколько дней мне сообщили, что наша мать мертва. Константин сказал, что она покончила с собой из-за того, кем мы стали. Я виноват в том, что нас обратили, и виноват в том, что она умерла. Моя глупость погубила нас всех. – Он тяжело вздыхает и опускает взгляд на свои руки. От потрясения я не могу подобрать слов. – Слишком поздно спасать ее… Но, по крайней мере, у меня есть шанс помочь этим детям.

Я глубоко вздыхаю. Константин говорил, что его мать умерла, но не упоминал как именно. Он рассказывал о ней так, будто никому больше нет до нее дела. Но Лукке есть. До сих пор есть. Он все еще тот же мальчишка, который нуждается в любви… Совсем как эти дети.

Моргаю, прогоняя слезы, и тянусь за своим пальто, но рука Лукки тут же останавливает меня.

– Не так быстро, – произносит он тихим голосом, – у меня есть для тебя небольшая работа. Пожалуйста.

Волковы и их «небольшие работы». Я киваю, и, улыбнувшись, он уводит нас к большому дивану у камина. Мы сидим там в тишине, и у меня возникает странное желание положить ему голову на плечо и сказать, что мне известно о его детстве, о его боли, и что он не тот зверь, каким его воспитал брат. Но потом я думаю о крови, которой он должен питаться, чтобы выжить. Лукка не человек, он Вампир. Он может обнимать всех детей, которых захочет, но все равно останется убийцей.

– Чего ты от меня хочешь? – спрашиваю я его.

Лукка берет меня за руку и пожимает одним плечом. Не в его стиле колебаться. Он выглядит взволнованным.

– Думаю, Татьяна в беде. В плане денег. Мне нужно, чтобы во время нашего небольшого разговора ты для меня узнала, говорит ли она правду. Я не доверяю здешним владельцам.

– Почему?

– Я не просто приношу игрушки. Я отвечаю за программы по образованию детей, предоставляю им хорошую одежду, еду… Но, как вижу, особо ничего не меняется.

– Ты хочешь, чтобы я сжимала твою ладонь, если она будет лгать? – спрашиваю его, приподнимая наши сцепленные друг с другом руки.

– Не против, если ты так хочешь, – спокойно произносит он. – Или можешь просто рассказать мне потом в машине.

Я предпринимаю попытку высвободить свою руку, но Лукка сжимает ее еще крепче. Именно в таком виде через несколько минут нас находит Татьяна: сидящих на ее диване и держащихся за руки, как нормальная пара.

– О, вы еще здесь? – удивляется женщина, выходя из коридора. – Я что-то забыла? Или вам нужна помощь?

Как только она заходит в комнату, я встаю вместе с Луккой, и тот жестом приглашает ее сесть.

– Мы просто хотели поблагодарить