— С нами еще было двое полицейских.

— Ну вот, загадка разгадана. Они желают плоти. Живых или недавно умерших, но не таких как мы.

— Как вообще они…ну…?

— Доходят до жизни такой?.. Скажи, случалось ли тебе что-то забывать? Думаю, да — всем из нас случалось что-то забывать. Иногда я забываю детали своей жизни. Например, я не всегда могу вспомнить дату своего рождения; где я работал; имена и лица своих друзей, и с каждым днем отдельные мелочи все менее легко поддаются вспоминанию, и даже важные части биографии покрываются какой-то дымкой. И, поэтому я думаю, они просто все забыли и теперь им кажется, что они были такими всегда. А самое страшное то, что мы с тобой можем когда-нибудь к ним присоединиться и этому способствует голод. Зверь внутри тебя спит, пока ты сыт, поэтому держи себя сытым, или будешь как они — их голод унять уже невозможно.

— А если я не хочу убивать людей? Если не хочу держать себя сытым, что мне остается?

— Глупый вопрос. Ясное дело — прийти сюда, раздеться догола и жить среди таких же. Может некоторые так и поступили. Я бы не хотел давить на тебя, да и потом ты взрослый человек и должен понимать, что тебе нужно, но как по мне забвение страшнее смерти.

— Тогда может лучше смерть? Может быть лучше вообще сгореть на солнце. Вот так просто взять и просидеть здесь до рассвета.

— Может быть, может быть, но хватит ли у тебя на это духу? Можешь мне поверить, такие мысли посещали меня бессчетное количество раз, но всякий раз, когда лучи солнца уже почти появляются на горизонте, я прячусь. Прячусь как трусливый зверек. И они — Виктор очертил руками болото — я уверен тоже боятся. Думаю, они все же желают смерти, но, как и я от страха уходят в свои норы. И раз уж мы об этом заговорили — до недавнего времени я считал заведение Алисы каким-то борделем, где можно еще и умереть, но я начал понимать, о чем она говорит. Посмотри на этих существ — они не то что уже и не люди, а даже на нас не похожи. Контингент Алисиного клуба тоже, в каком-то смысле, не люди. Как для болотных жителей из всех стремлений и желаний остается голод, так и для ее посетителей единственное, чего они хотят, это унять свою похоть. Вне ее клуба они не чувствуют себя живыми. А когда из всего, что придает смысл твоему существованию остается еда и секс, то ты мертв, только не осознаешь этого. Я пытаюсь донести мысль о том, что желания поддерживают наше существование, но только мечта может дать жизнь, и ты можешь жить, будучи физически мертвым, но и умереть, оставаясь живым.

— А у тебя есть мечта? Что-нибудь дает тебе смысл не уходить на болота?

— Да. Бабу хочу. Не девушку — бабу. Чтобы все на месте было, чтобы ее потискать можно было, как Светку мою. И пиво. Холодное такое пиво. Знаю, я тут такую речь задвинул про еду и секс, но не тонуть я в этом хочу, в этом и разница, а попробовать снова… хотя бы раз.

— А из реального есть что-то? Не обижайся, но с твоей внешностью… Да и физически это неосуществимо.

— Да иди ты! Мечте не обязательно быть реальной, чтобы греть душу. Ну а так — в Мурманск еще хочу.

— В Мурманск? Серьезно? Зачем?

— Кое-кто, конечно, назовет Мурманск адом на земле, но меня манят полярные ночи. Целых три месяца ночь идет круглые сутки — можно гулять в дневное время, общаться с людьми, как-нибудь, в маске, например. Вот с кем я могу общаться ночью? С бомжами?.. О чем с ними говорить лично мне непонятно. Друга я хочу завезти — не из наших, и не из бомжей, а то вечность пережевывать страдания друг друга мне не очень хочется. А ты, о чем мечтаешь?

— Да я пока не знаю, о чем мечтать. Все это так неожиданно свалилось на меня. Наверное, я мечтаю вернуться к жизни.

— Хорошая мечта. Ты живешь, пока мечтаешь, но мечтаешь вернуться к жизни. Иронично. Даже если ты не сможешь это сделать, ты сможешь остаться человеком, не очень хорошим, пусть, но человеком. Просто вспоминай свою старую жизнь чаще и вини себя за каждое убийство. Не позволяй им стать рутиной. Это больно, но это спасет тебя от их участи.

— Не в моих интересах жаловаться, но почему ты мне так активно помогаешь? Я бы давно умер, или чего хуже, если бы не ты.

— Ты сам ответил на свой вопрос. Плюс — ты очень молод, в плане пробуждения, значит все еще больше человек, чем нет, а я уже говорил, что хочу друга.

— Мне повезло, что у меня есть такой друг. — Антон, преодолевая природное отвращение взглянул Виктору в глаза

— А мне не очень, если честно. Последнею неделю я только и делаю, что убираю за тобой бардак. Постарайся не создавать себе неприятности и научись жить самостоятельно. Кто будет тебе помогать, когда я уйду в Мурманск? — Виктор поднял камень с земли и запустил блинчик в болото. — Мурманск… Мурманск — шепнул он про себя, после чего встал и обратился к Антону — Засиделись мы с тобой, друг, пора и честь знать. Скажи всем ''пока'' и мы уходим.

Болотные жители не заметили уход Антона и Виктора, скорее всего те не заметили и как они пришли. Один только маленький мокрый человечек, что вышел первый имел шансы их запомнить, но ему вряд ли было это интересно.

Компания несколько раз сворачивала не туда и выходила на то же место, откуда начала свой путь. Имея все шансы заплутать, они начали поддаваться панике, отчего потратили на поиск верной дороги еще больше времени. Через много часов им наконец удалось выбраться из леса и выйти на дорогу в город.

Неспешно идя вдоль дорожного оврага Антон открыл для себя ужасные новости — небо стремительно розовеет, а до города оставался еще минимум