На прежде ничего не выражавшем лице Месилима мелькнула улыбка, он преодолел последние марши и на прощание помахал мне:

– Новая Башня, Нарам-Син. Мы будем изучать звезды в новой Башне: это будут врата небесные[40].

* * *

Портной наконец доставил мое платье; эта ночь будет подходящей.

Я запретил Саулу выходить из дому. Запершись с ним у себя в спальне, я посвятил его в свой план. Здоровяк так доверял мне, что всякий раз, когда я упоминал опасности, которым буду подвергаться, он восклицал:

– У тебя получится!

Когда я договорил, он предложил:

– Хочешь, я пойду с тобой?

– Переодетый женщиной? Это то же самое, что заставить медведя плясать! Уж лучше на всякий случай проводи меня, держась на разумном расстоянии. А потом воротись сюда, чтобы позаботиться о Маэле и Роко.

Среди ночи я, вырядившись в платье, накрывшись вуалью и надушившись благовониями, семенил к стенам, защищавшим флигель, в котором жили женщины. Приглушенные извивами улочек вокализы певцов, доносившиеся из предместий, продолжали следовать за мной, а слишком резкие звуки флейт и гулкие удары тамбуринов постепенно затихали вдали.

По глазам Саула и взглядам наполнявших улицы гуляк я понял, что мой силуэт сбивает с толку. По пути какие-то бойкие типы окликали меня и расхваливали, кто-то свистел мне вслед; в ответ я склонял голову и целомудренно ускорял шаг. Одеяние мешало идти быстро, кокетливая обувь принуждала к осторожности, так что мои бедра поневоле раскачивались из стороны в сторону. Убедительность моей метаморфозы объяснялась звуками, которые я производил, совершенно женской мелодией – перезвоном браслетов, стуком ожерелий, шуршанием ткани и щелканьем подошв.

Я быстро добрался до крепостной стены, овал которой окружал женский флигель. Ни моста. Ни ворот. Только водяные рвы шириной в три быка.

Небо благоволило моему замыслу, потому что облака закрывали луну и звезды, сообщая темноте плотность пещерного мрака. Как странно, что в эту ночь не было уханья совы, возбужденной глухими возгласами из нижнего города!

Я прикинул высоту стен, рассчитал свои движения.

Сильный шум заставил меня замереть. Я вжался в углубление в стене. На много локтей позади меня так же поступил Саул. Мимо, совершая обход, прошли четверо стражников, совсем рядом громко прозвучали их тяжелые и торопливые шаги.

Едва они удалились, я бросился ко рву, раскрутил прихваченную с собой веревку и забросил абордажный крюк на вершину стены. Благодаря приобретенной на охоте ловкости мне удалось справиться с первой попытки, и, проверив прочность сцепления, я прыгнул в пустоту, перелетел через ров, не замочившись, и вцепился в камни. Цель? Вскарабкаться.

Увы, мое одеяние сковывало движения, обувь мешала сжимать ногами веревку. Если бы я лез со своей обычной скоростью, то разодрал бы платье, сорвал свои побрякушки, лишился бы сандалий. Вынужденный подтягиваться только на руках, я терял время. Вот-вот должен был снова появиться патруль.

Мои мышцы справлялись с усилиями, но как скоро я достигну вершины? Когда я окажусь наверху, мне вдобавок потребуется втянуть туда веревку, иначе стража заметит ее. Мне оставалось преодолеть расстояние, дважды превышающее мой рост. Бицепсы и трицепсы горели.

Вновь раздалось громыхание шагов патруля: он двигался в обратном направлении.

Все пропало! Ничего не выйдет.

Кто-то хрипло запел во всю глотку. Мычание пьяного человека. Гимн пиву… Саул – я узнал его мощный голос – изображал пьяного и остановил наряд стражников. Благодаря его отвлекающему маневру я, возможно…

Часовые крикнули, чтобы он убирался вон.

Вскарабкаться еще на один мой рост… Мне свело руки.

Удвоив энтузиазм, Саул приблизился к солдатам, чтобы обнять их. Они отпихнули его копьями.

Еще три подтягивания, и я у цели…

Послышался звук ударов. Патруль заметался. Саул кубарем полетел в ров. Что за разумная мысль! Часовые опустили головы и нагнулись, чтобы вытащить его из воды.

Мне удалось вскарабкаться на крышу укрепления и перекинуть одну ногу на другую сторону.

– Ну наконец-то! Не слишком рано! – воскликнул чей-то голос.

Передо мной стояла укутанная покрывалом женщина и протягивала мне руку, чтобы помочь соскользнуть с крепостной стены.

– Прыгай! Я втащу веревку.

Я скатился и рухнул на плитки, а женщина торопливо втянула трос.

Озадаченный этой неожиданной помощью, в поту, я, сидя на плиточном полу и прерывисто дыша, разглядывал ее:

– Нура?

Она обернулась. Мы в полумраке изучающе смотрели друг на друга.

В этот момент выглянула луна, и ее ртутное сияние осветило нас. Я увидел женщину ростом выше Нуры, прекрасную, но иной красотой – с высеченными, а не прорисованными чертами лица, худобой скорей атлетической, нежели изящной.

– Кто ты?

– Диана. Каждую ночь я ищу возможность сбежать. Какое счастье, что ты появился. Теперь-то я наконец метнусь с крепостной стены. А ты кто?

Я промолчал. Ее взгляд настоятельно требовал ответа, она украдкой хихикнула:

– Твое одеяние вводит в заблуждение, а вот голос – нисколько!

Она непринужденно, по-дружески опустилась передо мной на колени:

– Расскажи мне свой план.

Несмотря на симпатию, которую она мне внушала, я ни за что не хотел доверяться ей. Она снова хихикнула:

– Ты во мне сомневаешься? Если бы я желала тебе зла, то отцепила бы твой крюк, перерезала веревку и позвала бы стражников.

Она была права, и я расслабился:

– Меня зовут Нарам-Син. Я пришел кое за кем. За Нурой. Ты ее знаешь?

Она покачала головой:

– Нет, я пленница всего три луны и ни с кем здесь не разговариваю.

– Ты уверена? Нура…

– Мне неведомы имена здешних узниц. Узнать их значит смириться со своим положением. Об этом не может быть и речи! Расскажи мне свой план.

– Я забираю Нуру и на спине несу ее вдоль стены. На спуск потребуется меньше времени, чем на подъем. Между двумя проходами стражи мы сумеем управиться.

– Прежде надо, чтобы ты ее нашел.

– Завтра я спрячусь на крыше, присмотрюсь к женщинам, отыщу Нуру, и в следующую ночь мы сбежим.

– На крыше тебя увидят: там есть террасы.

Она прикусила губу, а потом процедила сквозь зубы:

– Займи мое место. Поселись в моей комнате, не снимай покрывала, пока не получишь свою Нуру.

Ее идея мгновенно покорила меня.

– А как же ты?

– А я сбегу нынче же вечером. Вот наш уговор: ты уступаешь мне свою веревку, а я тебе – свою комнату. Тебе повезло: я единственная из пленниц, кто одного роста с тобой. Мои одежды подойдут тебе, так что никто ничего не заподозрит.

Она рассуждала со знанием дела: хотя грудь у нее была у́же моей и талия тоньше, зато плечи такие же широкие, как мои. А покрывала