– Исключено, – сухо сказал Алексей Игоревич. – Я в тот вечер был на переговорах.

– А с Максимом Крохотовым вы хоть раз встречались?

– Молодой человек, у меня серьезный бизнес, приходится по двенадцать часов работать, чтобы толк был. С какой стати мне с каким-то журналистом встречаться? Тебя, кстати, я согласился принять лишь потому, что мой друг Виталий Михайлович об этом попросил. Обычно я общаюсь с писаками через пресс-службу. Прошу СМИ заранее вопросы присылать, а они в письменном виде отвечают, конечно, со мной согласовав. А тут вдруг меня стариковское любопытство разобрало. Дай, думаю, посмотрю, что за фрукт, этот думский журналист? С молодежью все же надо иногда общаться, чтобы от жизни не отстать. В общем, если вопросов больше нет, давай, Феденька, еще по одной – и расстанемся. У меня через десять минут новая встреча.

– Можно задать вам последний, заранее не согласованный вопрос? – спросил Федор, допив настойку и аккуратно пристроив стопку на журнальном столике.

Хозяин кабинета снисходительно кивнул. Федор постарался, чтобы голос звучал максимально невинно:

– Алексей Игоревич, а где вы работали в советское время? До конца девяносто первого года?

Куропаткин пристроил со стуком пустую стопку на столик, затем достал из кармана большой клетчатый платок, вытер усы и усмехнулся:

– Да какое теперь это имеет значение? – Я, считай, вторую жизнь с тех пор проживаю. Попал, как тогда говорили, под колесо истории. Полжизни прожил при социализме, а потом полжизни – или чуть больше, если повезет, – при капитализме. Был я, Феденька, в советское время партийным функционером, молодым да ранним. Ничего хорошего о том времени припомнить не могу. Ни денег, ни размаха, одно чинопочитание, ритуальные сборища и партийная дисциплина.

– Скажите, а фотографа Ивана Кузнецова в то время вы в партийных коридорах не встречали? – спросил Федор для порядка. Он вновь знал, каким будет ответ, однако внимательно следил за лицом предпринимателя.

– Ой, Федя, даже если и встречал, разве смогу припомнить! Столько времени с той поры утекло! Кто только по коридорам нашего ЦК в перестройку не шлялся! Тогда, тридцать лет назад, ваш брат журналист, с одной стороны, ругал нас, «партократов», на все корки, с другой, без конца на прием к партийным кураторам напрашивался, чтобы все подробно с нами обсудить, разнюхать, как и где соломки подстелить, ежели что. Кстати сказать, фотографы, даже знаменитые, по нашим коридорам редко ходили – не тот уровень. Главные редакторы – те да, им по должности полагалось постоянно держать руку на пульсе и следовать линии партии, которую в те годы кидало из стороны в сторону. Вот главреды и выпытывали у нас про эту линию, чтобы с ней совпасть и не выпасть из руководящего кресла на крутом повороте истории.

– А если фотограф был еще и офицером КГБ? – спросил Федор.

– Ну, тогда он в другом ведомстве указания получал, – усмехнулся Алексей Игоревич. –Журналистские корочки ему были нужны главным образом для прикрытия. Мы об этом, конечно, знали и в чужую епархию не лезли. Там битвы на другом уровне происходили, так сказать, на Олимпе госбезопасности. А почему ты вдруг вспомнил про этого фотографа?

– Тело Ивана Петровича Кузнецова со следами пыток в начале девяностых было найдено в его машине на Ленинградском шоссе. Ни «форд» Кузнецова, ни его ценные вещи убийцы не взяли. Через два года вдова Ивана Вера Кузнецова добровольно ушла из жизни. Не смогла пережить кошмары, которые посещали ее, как рассказали мне друзья Веры, каждую ночь. Супруги похоронены в соседних могилах на Троекуровском кладбище. Петр Кузнецов, с которым вас познакомил Виталий Михайлович, в один год лишился обоих родителей. Неужели вы никогда не говорили с Петром Ивановичем о его трагедии? Так сказать, за рюмкой чая?

– Представь себе, ни разу. Наверное, Петру было тяжко все это вспоминать. Что и говорить, грустная история, – вздохнул Алексей Игоревич. – В общем, Федор, ничем твоей газете помочь не могу. Не в ту избушку ты явился, добрый молодец.

Он отечески взглянул на Федора и предложил:

– Ну, давай, Федя, по последней и распрощаемся. Приятно было познакомиться. Хорошее у тебя русское имя – Федор. Так моего крестного звали.

Хозяин кабинета нажал на кнопку в левом углу стола. В кабинет вновь вплыла Алена и вопросительно взглянула на шефа.

– Проводи Федора Степановича до проходной. Мы все вопросы решили. Через полчаса жду Орлова из филиала.

– Как это – решили вопросы? – оторопел Федор – Как раз ничего еще не решили! Я собирался вам один документ показать! Почти уверен, что он вас заинтересует…

Хозяин кабинета махнул рукой, и красавица-секретарша безмолвно исчезла за дверью, бросив на босса долгий недоумевающий взгляд.

Федор достал пластиковую папку, извлек из нее листок и объявил.

– Вот копия договора, который Иван Кузнецов подписал в середине девяностых с одной офшорной компанией. Согласно этому документу, сумма в долларах с шестью нулями переходит от Кузнецова в собственность некой фирмы. Я проверил: с большой долей вероятности эта компания могла принадлежать вам. Через несколько лет вы, видимо, перевели оттуда часть денег во вновь созданную компанию «Арктик нефть энд ойл».

– Ой, да мало ли что мне когда-то принадлежало, – пожал плечами олигарх, скользнув глазами по копии документа. Федор внимательно следил за выражением его лица, однако не увидел в глазах хозяина кабинета ни малейшего испуга или смущения. Алексей Игоревич снисходительно взглянул на гостя и продолжал:

– Давно уже нет ни той компании, ни тех денег, все в бизнес вложено. Работать надо, батенька! День и ночь пахать. Тогда и деньги будут. Мы на Севере трубы укладываем, по которым нефть пойдет. Зимой морозы под сорок. Летом гнус и мошка. Не дай бог нефть разольется, природу загадит, тогда кампанию штрафами разорят, кого-то даже посадить могут. По краю пропасти ходим, Феденька! Зато рабочие у нас такие деньги получают, какие в Москве профессорам не снились… Все потому, что мы реальный сектор, и работаем тоже реально, а не фейковые статейки в желтые газетки кропаем, от которых людям ни жарко, ни холодно…

Кстати сказать, с чего ты взял, добрый молодец, что деньги Кузнецова моей компании «Арктик нефть энд ойл» были перечислены? В то время этих филькиных грамот столько печаталось! Имей в виду, если напишешь вранье – засужу! По гроб жизни из долгов не вылезешь! В общем, запомни: Петра Кузнецова я всего пару раз в ресторане видел, с отцом его Иваном Кузнецовым знаком не был, а об убитом журналисте Крохотове от тебя впервые услышал.

Хозяин кабинета жестом указал гостю на дверь, но Федора уже было не остановить:

– Петр Иванович Кузнецов был уверен, что разыскивает свои деньги – те, которые должны были перейти к нему по наследству от отца и которые бесследно исчезли. Что-то мне подсказывает, что он недаром стал акционером вашей компании. Могу предположить, что Петр Иванович затаился, выжидал, но потихоньку, слой за слоем, раскапывал эту историю. Думаю, он не мог не интересоваться историей убийства его отца. Став депутатом, он начал использовать обширные связи в высших эшелонах власти и в итоге вышел на заказчиков убийства Кузнецова-старшего. За это и поплатился. По моим сведениям, Петр Иванович знал, что отец перевел транш на свое имя в один из офшоров. Разумеется, поделившись с теми, кто ему помогал провернуть эту операцию. Видимо, все было на мази, но тут в игру вмешались фигуры более крупного масштаба. Те, кто рассчитывали руками Кузнецова провернуть опасную операцию, а потом прибрать денежки к рукам. Разумеется, за вычетом небольшого гонорара «курьеру» Ивану Кузнецову. Как говорится, плата за риск. Вскоре продуманный в мелочах Кузнецовым и его соратниками план вошел в противоречие с намерениями серьезных людей. Вероятно, поначалу Кузнецова обещали щедро отблагодарить, однако в итоге размер «благодарности» фотографа категорически не устроил. Иван Петрович решил сумму со многими нулями никому не отдавать, понадеявшись, что в политической неразберихе начала девяностых всем станет не до него. В то время, как вам лучше меня известно, год шел за два. Путч ГКЧП, избрание Ельцина Президентом РФ, обстрел Белого Дома в 1993, бандитские дележки предприятий и месторождений, закрытие заводов. Однако Иван Петрович напрасно надеялся затеряться на фоне бурных событий новейшей истории, похожем на коллажи Ильи Глазунова. Коррупционеры из нашего истэблишмента ничего не забыли. Предательство, совершенное Кузнецовым, по их понятиям, могло искупиться лишь кровью…