Мужчины сошлись на том, что примерно равны, и не стали делить временную территорию. И теперь Эрандо отчитывался о состоянии дел. Не в полной мере, ровно настолько, чтобы Джес представлял себе происходящее в Кардине.

– Что-то неладное творится. Тебе надо брать побыстрее принцессу и уезжать.

– Я задерживаться и не собирался. А что именно не так?

– Не знаю. Понимаю, что глупо звучит, но не знаю. Общее настроение? Да, как-то так. То камень в ворота кинут, то карету какой-нибудь дрянью обольют, то что-то хамское крикнут… дело житейское? Не скажи. Раньше такого не было, это в последние год-два начало нарастать. Вот, как Гардвейг съездил в Ативерну, так и вообще резко видно стало. Словно кто отмашку дал.

– Кому бы оно нужно? Экая веха – договор с Ативерной?

– Для кого-то, может, и веха, – не согласился Эрандо. А для кого-то… не знаю я! Странно звучит, но не знаю.

– А я во все верю, ага. Неужели ты за столько времени шпионами не обзавелся?

– Толку-то с них? Говорят примерно одно и то же, а причин не знают.

Причину и впрямь узнать было сложно.

Дело было в герцоге Альсине. Пока он был уверен, что Гардвейг помрет вот-вот, своей смертью, он не мешал королю гнить. Даже наоборот – пусть помучается. А уж после его смерти можно и развернуться, если захочется. Отравить Лорта (впрочем, Альтрес был бы приговорен в любом случае), а дети… можно было убить их и поднять смуту. Можно – не поднимать.

Что приятнее – убивать врага самостоятельно, или видеть, как он мучается и корчится у тебя на глазах?

Робер выбрал второе, и не жалел об этом. Но когда Милия собралась рожать уже третьего ребенка, когда Гардвейга, кажется, вылечили, и он собирался править долго и счастливо… и кто такое выдержит?

Уж точно не он.

Готовиться он начал загодя, осталось привести механизмы в действие.

А нервная обстановка…

Нагнетать он начал уже после первого сына. Альбита была в бешенстве, когда Милия родила и у Гардвейга появился наследник. Поторжествовать над трупом своего врага, а потом предъявить «сына короля» – этот вариант уже не сбывался. Когда родился ребенок, стало ясно, что просто сесть на трон не получится, придется потрудиться, и Робер усилил подготовку.

Оружие, наемники…

И тут Милия родила второго.

Альбита, которая надеялась, что наследник останется один, а то и вовсе помрет, только зубами заскрипела от злости. Словно Альдонай поглядел на Уэльстер, да и решил помочь Гардвейгу. Или – Мальдоная? Кто ж их знает, богов…

И вот, Милия готовилась родить третьего. Была надежда, что Гардвейг помрет, но и ее зарубили. И что оставалось?

Активизироваться и поднимать бунт.

Или по-простому, подготовить общественное мнение, убить Гардвейга, и попробовать сесть на престол. А виноватые уже есть.

Почему Ативерна?

А нечего лечить было! Вот!

Понятно, Эрандо этого знать никак не мог. Он отмечал только общие факторы, а потаенные течения оставались неясными. И это было логично – долго ли проживет заговор, о котором знают даже в соседних государствах?

– Сегодня я отдыхаю, – принялся подсчитывать Джес. – Завтра отправляем официальное письмо ко двору, лично его величеству. Думаю, долго нас не протомят.

Эрандо хмыкнул.

Понятное дело, Гардвейг наверняка уже в курсе, кто приехал. Но гневаться за задержку не будет, двенадцать часов отдыха – в пределах допустимого.

– Дней десять-пятнадцать на все торжества, думаю, мне удастся убедить его величество. И домой.

Эрандо кивнул.

– Отличный расклад.

– Постараемся, чтобы он осуществился. А сейчас – прости, жена ждет.

Эрандо вздохнул.

– Ты счастливец, друг мой… у тебя прекрасная жена, которая может поехать с тобой.

– А твоя супруга?

Маркиз был женат, это-то Джес видел. Но… почему сожаления?

– Два года назад Милана забеременела. Докторусы посчитали климат Уэльстера вредным для новорожденного, и она сейчас дома. В нашем поместье. А я здесь…

Джерисон от всей души посочувствовал Эрандо. Да, жена вдалеке от тебя – это грустно. Даже если посольство кишмя кишит сговорчивыми служаночками…

– Может быть, стоит поговорить с его величеством?

Эрандо улыбнулся.

– Буду очень признателен. Мне нравится Уэльстер, но я был бы рад отпуску, к примеру…

Мужчины понимающе переглянулись.

В прошлый визит Джерисона не интересовало ничего, кроме гулянок, вот и не пообщались они с Эрандо толком. Зато сейчас наверстывали – и оба были довольны результатом беседы.

Но еще больше Джес был доволен, вернувшись в отведенные им с женой покои. В комнате было тихо и уютно, горел камин, стоял на столике графин с вином, дремали в углу собаки, парила горячей водой громадная лохань, а его супруга сидела в кресле и читала книгу.

При виде Джерисона она встала, и огонь в очаге так осветил сзади фигуру женщины, что у графа аж дыхание перехватило. Лиля довольно улыбнулась и выставила перед собой руки.

– Вода еще горячая.

– К Мальдонае воду!

– А я вам спинку потру, дорогой супруг, – промурлыкала Лиля.

Против такого предложения граф устоять не смог.

– Только спинку?

На пол полетел камзол, к нему прибавились штаны, перевязь с оружием…

– Думаете, обнаружу что-то принципиально новое? – заинтересовалась Лиля. – Надо бы исследовать…

– Миранда? – вспомнил Джерисон, лишаясь последних барьеров стыдливости, и погружаясь в горячую воду.

– Спит. Лично уложила с полчаса назад. Дочка устала с дороги…

И так эта «дочка» органично прозвучала. Джес посмотрел на супругу оценивающим взглядом.

– А мы ей братика подарить не соберемся?

– А вы работайте над этим, дорогой супруг, – подначила Лиля. – Тщательно работайте, усердно… – мочалка прошлась по спине, отчего Джерисон аж замурлыкал, правда, потом уверенные руки переместились на голову и мыло полезло в глаза и рот. Пришлось отплюнуться от мыла – и тут же от воды, обрушившейся на голову. – Вставайте, проверю вашу работоспособность…

Джерисон и не собирался скрывать, что он вполне работоспособен. Готов к труду и обороне! Можете сами посмотреть, и даже потрогать… ну не мочалкой же! Это ж место такое, тут нежнее надо!

Ехидной улыбки супруги он не видел.

А Лиля, вспоминая выражение о большой и чистой любви, мысленно дополняла его.

Хочешь большой и чистой любви? Бери дело в свои руки и вооружайся мочалкой… мы не можем ждать милостей от природы! Мы их сами отмоем!