– Действительно, – согласилась леди Хардкасл. – Вся проблема в том, что я не могу назвать никого, кто мог бы бродить по территории в три часа ночи с более весомым на то основанием, чем все остальные.

– Отрицательный результат – это тоже результат, миледи. Вы сами мне об этом говорили.

– Я?! Как это все пафосно звучит!

– А я храню в памяти все ваши утверждения, миледи, какими бы пафосными они ни были. И вы это знаете. Какие у нас планы на сегодня? Есть какие-то требования к гардеробу?

– Думаю, нужен будет спортивный вариант. Скорее всего, сегодня опять будет солнечно, так что поговаривают о теннисе. И об этом окаянном крокете. Я так его ненавижу! Он весь какой-то незначительный и недоброжелательный.

– Я прослежу, чтобы у вас все было готово.

– А ты? Опять будешь вынюхивать в лакейской?

– В лакейской, в хозяйской, в горах и долинах, миледи. Ни один уголок этой усадьбы не останется без моего внимания.

– Вот это я понимаю, характер, – заметила леди Хардкасл. – Хочешь мармелад?

* * *

Как всегда, в центре стола в столовой для слуг стоял большой чайник с чаем, а вокруг него, как трепетные ученики вокруг своего покрытого глазурью китайского учителя, расположились чистые чашки, молочник и сахарница. По идее, это должно было быть местом отдохновения и неторопливых бесед. И естественно, оно им не было.

Разговоры были негромкими, но сам стол был центром лихорадочной деятельности. Здесь штопали одежду, полировали серебро, а одна молодая служанка раскладывала по кучкам свечи, которые позже надо было разнести по спальням.

Среди этой кипучей деятельности существовали два островка покоя – мистер Спинни, читающий газету и время от времени делящийся новостями с миссис МакЛелланд, и Бетти, сидящая в одиночестве, уставившись в никуда. Я присела рядом с ней.

– Доброе утро, fach[49], – сказала я. – Вы сегодня рано встали.

– Меня разбудили, – печально улыбнулась горничная. – Миссис Беддоуз необходимо было приготовиться.

– А мне казалось, что они сегодня собираются играть в теннис, – заметила я. – И к чему же здесь готовиться? Я просто выложила платье для тенниса и пару спортивных туфель.

– Ну да, леди Хардкасл – дама спокойная и практичная. И уверенная в себе. И не сходит с ума от желания быть во всем первой. А нам надо было причесаться, наложить косметику, отмассировать мышцы. И это все до того, как мы стали примерять шесть вариантов комбинаций шляпы с лентами. А еще она привезла с собой целых две теннисные ракетки. Ну кому нужны две ракетки?

Я рассмеялась. Дворецкий взглянул на меня, очевидно решая, стоит ли указывать чужой служанке на то, что не след так уничижительно говорить о своей хозяйке. К сожалению, на лице миссис МакЛелланд никаких колебаний написано не было – было видно, что она возмущена, – и я не смогла сдержать новый приступ смеха. Мистер Спинни поспешно вернулся к своей газете, решив, по-видимому, что битва проиграна еще до начала.

– Но ведь это удобно, – сказала я. – Вот ракетка леди Хардкасл сломалась во время переезда в Литтлтон Коттерелл, и она так и не нашла ей замену. Ее тамошние друзья не очень уважают теннис.

– Миссис Беддоуз ни за что не одолжит ей свою. Она очень строга в том, что касается теннисных ракеток, – предупредила меня Баффри.

– Похоже, она увлечена теннисом. А хорошо она играет?

– Отвратно. Она просто безнадежна.

Лакеи и служанки продолжали заниматься своей работой, притворяясь, что не подслушивают, но приглушенный смех выдавал их с головой. Дворецкий прочистил горло и пошелестел газетой, пытаясь их успокоить. Вновь зазвучали приглушенные разговоры.

– В этой газете опять никаких новостей о мистере Докинсе, миссис МакЛелланд, – заметил Спинни. – Должен сказать, что нахожу это странным. Человек умирает при трагических обстоятельствах в одном из самых значительных домов страны, и никто даже ухом не ведет. Очень странно.

– А вам хочется шума? Скандала? – поинтересовалась Мюриэль.

– Разумеется, нет. Даже в мыслях нет ничего подобного, – быстро ответил дворецкий.

– Ну что ж, тогда надо радоваться, что они оставили все это в покое. Это был просто трагический случай. И не стоит об этом шуметь.

Служанка, сортировавшая свечи, оторвалась от своей работы.

– Но люди говорят, что это был не несчастный случай, миссис МакЛелланд.

– И что это за люди, детка? – отозвалась домоправительница.

– Например, Морган. Он говорит, что не работали тормоза. Что кто-то их испортил.

– А не стоит прислушиваться ко всяким сплетням, – заявила Мюриэль. – Полиция удовлетворилась тем, что это был несчастный случай, так что нам этого тоже должно быть достаточно.

– Но… – начала было служанка.

– Хватит! – резко прервала ее МакЛелланд. – Займись работой. Свечи надо было разнести уже давным-давно.

Она с грохотом поставила чашку и вышла из комнаты. Вслед за этим последовало неловкое молчание. Мистер Спинни вздохнул.

Я свою чашку поставила гораздо аккуратнее.

– Что ж, Бетти, старушка, – сказала я, – думаю, мне пора. У меня есть одно важное дело, а потом я пойду посмотрю на игру в теннис. У вас будет время присоединиться ко мне?

– Думаю, да, – ответила Баффри. – Встретимся позже на корте.

* * *

Важным делом, естественно, было получение отчета от Эвана Гаджера. Хороший шпион за своими агентами ухаживает, дает им почувствовать свою ценность. Всячески их поощряет. Гаджера, как и ожидалось, я нашла бездельничающим на дворе возле кухни.

– Доброе утро, Эван, – весело поздоровалась я.

Он что-то пробурчал в ответ.

– У вас все хорошо?

Новое ворчание.

– Отлично. Вам удалось сделать то, о чем я вас просила?

Молодой человек уставился на свои ботинки.

– Как ни странно, – сказал он после короткой паузы, – удалось. Я хорошенько обыскал комнату герра Ковача. И мистера Уотерфорда тоже. Мне показалось, что не стоит оставлять его в стороне.

А мне показалось, что он уже не впервые шарил в их вещах, но я решила ничего об этом не говорить.

– Отлично. Нашли что-нибудь? – спросила я вместо этого.

Гаджер пошарил в нагрудном кармане пиджака и протянул мне измятый клочок бумаги.

– Это я скопировал с письма на письменном столе герра Ковача.

Я взяла бумагу в руки. Неровный почерк Эвана в некоторых местах было трудно разобрать, но если письмо было скопировано правильно, то это было предложение от Виктора Ковача купить гоночную команду.