за ноги, потому что он приказать. Но ты все равно убегать, и ты быть счастлива, и быть горда, ты визжать от восторг. Но проходить немножко время, и ты понимать: он тебя отпустить. И пометить. Он вернется, когда ты не быть ребенок. В такой день как сегодня быть дикая Охота и ты будешь умирать. Вы знаете, Митя, что такое ждать, когда тебя забирать умирать? - она вскинула на него глаза, ставшие вдруг огромными и страшными, как провалы в бездну.

- Да. Я знаю, - прошептал Митя.

- В самом деле? - мисс поглядела искоса, в голосе ее слышался изрядный скепсис.

- Вы ведь тоже есть странный, да, Митя? Не такой есть, как другие есть. Но знать, что? - она вдруг схватила его за руки. Ладошки у нее оказались холодные и влажные, как лягушачья кожа. - Если вам есть плохо здесь, всегда можно найти - там.

- Где - там? - растерялся Митя.

- Где-то, - мисс сделала легкомысленный жест. - Место, где тебе есть хорошо. У каждый есть свой - там. Мой там - тут! - она притопнула ногой по мостовой и засмеялась. - Я тут сильнее всех!

Митя посмотрел на нее изумленно.

- Вы про тот злой мальчишка? Или про большой бородатый его превосходительство губернатор? - засмеялась мисс, - они думать, что сильны, потому что жить спокойно, благо-по-лучно! - она справилась с длинным словом и победно улыбнулась. - На самом деле они есть слабые. Я - сильнее всех, я знать, как жить плохо, и всё равно находить свой путь побеждать! Вы тоже - искать. Свой путь, свой место, свой сила и свой - «там». Где вам быть хорошо.

- В Туманном Альвионе разве что?

А что? Там все сорочки - из альвийского шелка.

- Как знать! - мисс сморщила нос - и все ее лицо собралось в складки, как шкурка залежавшегося яблока. - Мы с вами говорить - туман много скрывать.

- Вряд ли я могу вот просто так отправиться искать свое «там». Тогда начнут искать меня, - слабо усмехнулся Митя. Его уже одновременно и тяготил, и завораживал этот разговор. По-крайности, от встречи с Алешкой отвлек изрядно.

- Ваш папа? Или знатный родственники? Ничего! Мне надо было убегать, искать место для таких, как я есть. Вам можно искать прямо здесь, - она приложила руку к сердцу. - Найти? Я не знать! Но вы можете пробовать.

— Вот уже дом Шабельских, мисс Джексон! Дальше я не пойду, не хочу новых ссор с Петром, - радостно выпалил Митя - больше всего ему сейчас хотелось избавиться от мисс. В конце концов, странных людей в его жизни хватало и без альвионки!

- Ясно. Я вам надоедать свои разговор. Вы меня как это говорить ... спроваживать, - хмыкнула она. - Даже не просить что-то передать Зинаида?

- Нет, благодарю ...

- Лидия? Ох, неужели Ада?

- Никому ничего передавать не нужно, - начал откровенно злиться Митя.

- Как интересны ... Но вы понимать, что не мочь устраивать с Алексей никакой дуэль? - вдруг строго сказала она. - Вы есть дети, не взрослый, не офицер. Если вас ловить живой - оба сильно стыдно наказать! Если один убивать другой, один умирать, второй портить себя вся жизнь, даже если вас не отправлять каторга.

- Я понимаю, - выдохнул окончательно вымотанный Митя.

- Тогда до свиданья!

- Буду с нетерпением ждать нашего занятия!

- О! - она прижала руку в перчатке к губам. - Я совсем забывать! Я же вас для это догонять! Чтоб сказать: завтра у нас не быть урок!

- Что-то случилось? - Митя не то, чтоб расстроился, но все же уроки синдарин его привлекали. Зато Ингвар точно не огорчится, а Ниночка так счастлива будет.

- Вы не смочь, я быть занята, - отрезала мисс, так что осталось лишь покивать в ответ, коснуться шляпы набалдашником обсмеянной Алешкой трости, и пошагать дальше в совершенно изгаженном настроении.

 

Глава 19. Ловушка захлопнулась

 

Новехонький, только что установленный фонарь, словно пограничный столб, торчал на краю еврейского квартала. Митя поглядел на него с изумлением. Желанию Лаппо-Данилевских потратиться на благоустройство города он вовсе не удивился - должность Иван Яковлевич желает, или орден, или подряд, или попросту делишки свои прикрыть, вот и благотворительствует. Но поставить фонарь у еврейского квартала? Скорее можно было ожидать, что Лаппо-Данилевский уже имеющиеся здесь фонарные столбы спилит!

Впрочем, квартал отделял не только нелепо, словно бы немного наискось выставленный фонарь. Митя показалось, что он переступил невидимую границу. Яркий золотистый свет, озаряющий город, словно пpигac, вокруг потемнело. Здания, вроде бы невысокие, отбрасывали глубокие тени, а узкие улочки тонули в сумраке и напряжении, таком отчетливом, что его можно было потрогать руками. Щегольское постукивание трости по булыжнику разносилось эхом в тишине совершенно пустой улицы, так что он даже сам не понял, как перехватил трость за середину и понес в руке. Из-за плотно закрытых ставен его провожали взглядами.

Взгляды преследовали его сквозь щели в плотно закрытых ставнях бедных домишек, и за подрагивающими портьерами - богатых. За окнами порой мелькали тени - на втором этаже изящного особнячка с лепниной и полуколоннами он успел увидеть горничную, торопливо закладывающую окна подушками. Она поглядела вниз, на идущего по улице Митю - на смуглом горбоносом лице ее был написан страх.

А ведь Антипка что-то такое болтал - про неспокойный город, страшные слухи, но Митя не обратил внимания! Зато сейчас жалел, что вовсе вышел из дома. Желание навещать Йоэля, тем более с изрядной суммой на руках, пропало полностью, осталась лишь потребность поскорее убраться. Но одна мысль, как он прямо посреди улицы, на глазах вот той самой испуганной горничной на втором этаже, вдруг повернется и пошагает прочь, будто убегая, заставляла стискивать зубы и идти дальше.

От синагоги доносился гул голосов и даже выкрики, Митя свернул туда – быть может, поймет, что тут происходит.

Вокруг синагоги толпился народ. Только мужчины - молодые и старые, одетые в длинные лапсердаки и круглые шляпы, щегольские сюртуки и котелки, и даже цилиндры, рабочие блузы, и картузы - они собирались в группы, о чем-то тихо переговаривались, то и дело размахивая руками. Некоторые торопливо сновали между группками, вставляя слово то там, то тут, и убегали дальше. Мастеровой в кожаном фартуке, забрызганном машинным маслом, отчаянно спорил с господином в