— Я за твои слова поганые сейчас расстреляю тебя прямо здесь! — зарычал Мютц, но, поймав укор во взгляде Липке, чуть сбавил обороты. — Я ему про долг и героизм, он мне про русского в Берлине. Послушай, мой смугломордый дружок, спустившийся с гор… За подобные речи там, — эсэсовец показал рукой на запад, — к стенке ставят или вешают без суда и следствия…

— Попробуй, — спокойно предложил Ахмет, скрестив руки на груди и хмыкнув.

— Что-о?!

Липке встал на пути между командиром и зарвавшимся наемником из Среднеазиатского легиона, предчувствуя взрыв эмоций и возможную стрельбу.

— Перестаньте! Мы все понимаем, в какой заднице оказались. И что, судя по всему, выхода из нее нет…

— Выхода из задницы?! Ага, вон какая кишка это ущелье, как раз анус большого рейха напоминает, — снова встрял Ахмет.

— Закрой пасть, «шоколадка»! — рявкнул Мютц, багровея и хватаясь за кобуру.

— Уймись, Ахмет! — бросил бойцу Липке. — И следи за языком своим болтливым. Здесь все, кроме тебя, немцы… И мы не позволим нести какую-то ересь про нашу Родину. А ты, командир, перестань брызгать слюной и хвататься за пистолет. Не время и не место выяснять отношения и психовать. И так понятно, что захлебнулась наша операция, как котенок в луже. Кто виноват в этом и кого судить будут потомки, решать нашему руководству на Большой земле. Сейчас нужно скорее выбираться отсюда, бросив все лишнее, и начхать на недостижимую цель. Это мое мнение.

— Мое тоже, — пробурчал Ахмет и посмотрел на Отто, ожидая и его поддержки.

— Я… Я как все… — промямлил взволнованный диалогом товарищей ефрейтор.

— Кто все? Эти два смутьяна?! — Мютц пальцем показал на медика и проводника. — Мне как командиру подразделения, направленного для выполнения определенных задач моей страной и фюрером, надлежит во что бы то ни стало добиться цели секретной операции и…

— Прости, командир, но операция уже давно не секретная… — Липке смотрел куда-то поверх гауптштурмфюрера и раздувал ноздри, как бык перед тореадором. — Русские раскусили нас и сообщили куда следует. Нас уже везде ждут и ищут.

— С чего ты взял? Что ты несешь, Липке? Откуда тебе знать?.. — Мютц затряс руками, еле сдерживая себя, чтобы не кинуться на медика.

— Посмотрите, герр капитан.

Военврач указал рукой ввысь позади офицера, туда, откуда они притопали в ущелье. Мютц резко повернулся, несколько секунд вглядывался в голубеющее небо и легкие перистые облака далеко на севере. И вздрогнул, завидев быстро растущую черную точку. Самолет. Он летел прямо на группу диверсантов, превращаясь из темного пятнышка в зеленого цвета крестик. Он приближался.

Тамдытау, Узбекская ССР, 2 мая 1944 г.

— Проклятье! Все в укрытие. В заросли, бегом! — скомандовал на ходу Мютц, хватавший свою амуницию.

Вмиг тропинка в горном распадке опустела, только шевелившиеся на сквозняке ущелья кусты продолжали извечное движение. «У-2»[54], чуть меняя потолок полета, но почти не сбиваясь с прямолинейного курса, стал слышен звуком вращающегося пропеллера. Вот донесся рык мотора, блеснули дюралюминиевые элементы корпуса, стали видны красные звезды на защитного цвета борту и крыльях.

Самолет-разведчик. Облет территории для поиска РДГ ваффен-СС. Это диверсанты поняли сразу. Они провожали пролетающий самолет взглядами и стволами автоматов, застыв каменными изваяниями до тех пор, пока тот не исчез за грядой.

Но фашисты не смогли расслабиться и получить от офицера команды «отбой» — «У-2» вновь появился над распадком с нервирующим жужжанием. Летчик снизил скорость и высоту над ущельем, чтобы лучше разглядеть заросшую темнеющую долину, потом развернулся и устремился обратно, на север. Солдаты, затаив дыхание, смотрели за действиями воздушного разведчика, пытаясь понять его планы. Биплан стал кружить над высоким крайним барханом, метров четыреста-пятьсот от гряды и засевших в ущелье диверсантов. Наблюдая, как самолет сделал третий круг, гауптштурмфюрер не выдержал:

— Какого черта он там вынюхивает?

— Может, нашел что-то… Или кого-то, — вставил Отто.

Все повернули головы сначала к нему, потом на застонавшего Граббе, который, очухиваясь, пытался повернуться со спины на бок.

— Скорее всего, там наши погонщики, — промолвил Ахмет, жуя галету. — В вас оттуда стреляли, герр капитан?

— Да.

— Ну, вот. Самолет их и обнаружил. Бомбу кидать не станет на своих, а по наводке сейчас снова полетит к нам и разгрузится на ущелье, прямо нам на головы.

— Заткнись…

— Он верно говорит. Нужно уходить.

— Ты спятил, Липке? Выйти из природного укрытия в чистое поле… Тьфу… Пустыню и быть расстрелянными там?! Ты, медик, настоящий стратег!

— Смотрите, — перебил спор Отто.

В том, что глазастый солдат лучше всех видел в темноте, никто не сомневался, но вот рассмотреть ниже самолета на вершине бархана живую точку — это Мютц смог только в бинокль. Он вперился в фигуру на песчаном холме и обомлел. Обыкновенный старик, пастух или караванщик, оказался тем самым снайпером, который выкосил половину взвода паратруперс СС и теперь знаками показывал летчику направление полета. Прямо на засевшую в ущелье группу. Тыкал винтовкой, махал руками, пинал ногой песок в сторону гребня. И ведь пилот понял его. Биплан взмыл ввысь, резко набирая высоту, и снова взял курс на темный распадок.

— Ч-черт! Он навел бомбардировщик на нас. Живо в укрытия! — крикнул офицер, бросаясь в сторону.

— Жаль, что нет ни пулемета, ни оптики! — проворчал Ахмет. — Срезать бы этого «доброго» аксакала, да и «птичку» заодно. С автоматами нашими не навоюешь.

— Никакой стрельбы! Спрятались и молчим в тряпку. Тихо! — Мютц приложил палец к губам, присел за большим валуном и вжался в него всем телом.

Его примеру последовали и остальные. Липке только успел оттащить корчащегося радиста к скале, обвитой каким-то ползучим растением, как «У-2» налетел на их головы. И быстро исчез на южной стороне гряды, видимо, делая разворот. Несчастный Граббе вновь заорал благим матом. Отпрыгнувший от него военврач, вслух проклиная местную тварь, вскинул «МП-40» и чуть не выпустил очередь в уползавшую кобру. Змея, потревоженная людьми, только что атаковала ближайшую жертву, коим опять оказался бедолага Граббе, на расстоянии метра плюнув ему в лицо порцией яда. Такой вид кобр встречался изредка в Средней Азии местными жителями, но немецкие диверсанты столкнулись с ней впервые. Отчего шарахнулись в стороны и ужаснулись.