– Не знаю.

– И не думал?

– Не знаю… нет.

– Нет? Что значит это краткое «нет»: не думал, отвяжись или «сам знаю, но не скажу»? – не унялся Ноттэ.

– А попроще никак? – поразился Кортэ, даже придержал коня.

Рослый тагезский скакун загарцевал, выгибая шею и красиво подбирая мощные ноги с заметно обросшими копытами. Черт на манерного жеребца покосился с презрением, воспользовался провисшим поводом и хватанул за гребень шеи – точнее, почти дотянулся и клацнул зубами. Недоуменно всхрапнул: хозяин успел одернуть звучным ударом по губам, но за кнут опять не взялся, кричать не стал. Выпрямился в седле, коленями посоветовал не лениться и двигаться дальше – весь день впереди.

– Зачем же проще? – усмехнулся Ноттэ. – Я задаю вопросы, сколько себя помню. Мы едем вместе, ты счел, что это лучше, чем смерть. То есть, уверяю тебя, ты выбрал трудный путь… Ехать молча нельзя, тут ты прав, друг друга поубиваем или еще кого-то, попавшего под горячую руку. Я подумал и решил: надо воспользоваться случаем и понять, кто ты таков.

– Но я не знаю, чем хороша палета, просто заказываю и ем! Тьфу, ел! После этих вопросов любая свинина мне поперек горла встанет. Даже парная вепрятина.

– Ладно… твой конь. Он давно у тебя?

– Полгода.

– Устраивает? Почему тагез? Нравится танцующая рысь или ты представляешь себе, как смотришься в седле доном не из последних? Опять же – почему вороной?

– Боги, лучше бы я умер до рассвета, – ужаснулся Кортэ. Ссутулился, бросил повод. – Я выбрал Сефе в конюшнях самого патора. Мне это было занятно, пожалуй. Он резвый, выносливый. Я даже не сменил его на нового, прибыв ко двору. Почему не сменил? – скривился Кортэ, угадав вопрос. – Не знаю! Пожалуй, я не платил за коня и не думал, велика ли его цена. Просто привык. Чем еще ты намерен отравить мой день?

– О, вопросов у меня всяко уж поболее, чем у тебя – ответов, – пообещал Ноттэ. – Почему ты не спрашиваешь, куда мы направляемся?

– Не скажешь.

– Это не ответ, а отговорка.

– Разве?

– Поверь моему опыту. Найдешь ответ, я сообщу, куда мы направляемся. Идет?

– Мы доедем наверняка быстрее, чем я смогу подобрать годный тебе ответ. Ну да ладно… – Кортэ потер лоб и нахмурился. – Для начала я, ясное дело, жду подвоха. Убьешь ты меня в полдень, это наверняка: труп удобнее вывезти за город живьем, ты вежливо не пожелал устраивать погром во дворце. Так что зарежешь меня в тихом месте, заберешь коня, золотишко… – рыжий с сомнением покосился на спутника. – Не годится? Но я так и думаю. Думал… Что еще кумекаю? Используешь меня. Продашь в найм Башне или кому похуже. Живой-то я дороже трупа.

– Не годится, хотя ответ стал интереснее, – похвалил Ноттэ. – Полнее. Но по сути он фальшив: ты не думаешь, лишь стравливаешь ночное раздражение. Обычное дело, на душе черно, вспоминается проигрыш, да еще и худшее, обида. Ты ведь униженно просил врага о жизни. Теперь самое то выставить меня виноватым злодеем, мысленно оправдывая себя. Но даже и злодея можно спросить о цели странствия. Почему же не попытаться? Полезно для создания плана спасения.

– Не скажешь.

– Круг замкнулся, – заинтересованно прищурился Ноттэ. – Мой учитель называл такое поведение «внутренним блоком». Ты не мыслишь, поддаваясь порывам, причем не самым светлым. Ты не доверяешь логике, предпочитая накручивать себя и повышать достоверность – обидой и даже злобой. Давай разомкнем круг. Мы едем в древнюю Сантэру, ныне именуемую Сантэрией, там копится нечто гадкое для страны и, может статься, для людей и нэрриха, всех вместе. Я дал ответ. Попробуй обдумать его и изложи мысли.

– Меня с самой ночи не интересует золото, мне некогда думать о нем, – ухмыльнулся Кортэ. – У меня все сильнее болит голова.

– Гордись, мигрень – болезнь королей.

– А если не хочу думать о Сантэре? Сейчас – не хочу и все, хоть убей. Я отравлен злостью, тут ты прав. Изабелла пригласила меня на ужин, и я одну только рубашку выбирал – час, я надеялся на… многое. Но был отправлен восвояси куда скорее, чем это допускает вежливость. Нет сомнений, Виона она завалит дарами, а то и ключик от своих покоев выделит. Почему?

– Значит, и у тебя есть вопросы, – оживился Ноттэ.

– Будешь травить меня философией?

– Мой наставник полагал, что философия нехороша уже тем, что норовит втиснуть душу в рамки некой догмы. Он называл беседы с поиском ответов душеведением. Это нечто вроде хождения на ощупь по темному дому. Дом-то вроде и твой, а пойди без света найди хоть одну нужную вещь.

– И что же мы будем искать?

– Кортэ, – подмигнул Ноттэ. – Кортэ, умудрившегося потерять самого себя. Ты помнишь все приметы мест, где упрятал многочисленные клады. И ничего не знаешь о себе самом. Начнем: вот ты получил эсток Ноттэ и помпезно явился ко двору. Зачем? Попробуй назвать три цели, главные. И учти, мы будем драться и кушать не ранее, чем ты справишься с ответом.

Без всякой спешки двигался по избранному пути первый гранд атэррийского факультета теологии, светоч веры, настоятель обители Божьей Длани. По мнению Эо, точнее было бы сказать: гранд тащился, как сонная черепаха… Увы, сын штиля согласился сопровождать важного человека во имя интересов Башни и во исполнение своих не вполне скромных запросов – так он сказал. Патор выслушал, прочел список требований, хмурясь и теряя покой. Но торговаться не стал, просто выразил готовность содействовать. Еще бы! Знал, с кем разговаривает и, кроме того, получил жирный кусок сведений в качестве наживки: с нескрываемым интересом выспросил мельчайшие детали подлинного настроения короля после посещения главной обители Башни на полуострове. Уточнил и выверил свои мысли относительно планов Бертрана, измерил силу его жажды назваться королем земель на юге. Эо не солгал ни единым словом, зачем? Пусть люди сами играют в свои игры…

Патор честность оценил и остался более чем доволен сведениями: нет сомнений, Бертран занял выжидательную позицию, не готовя помех плану Башни. Сверх того, король постарается сделать все, чтобы и Изабелла сочла подобное решение уместным. Вернее, полагал патор – и Эо с ним был согласен, королева предпочтет не вмешиваться, исполняя семейную договоренность: дела исконных барсанских земель остаются за их повелителем. В иное время королева насторожилась бы, едва услышав о смутных делах в долине у границы. Но де Торра так своевременно затеяли демонстративную и неуклюжую подготовку к войне! Потребуется время, и немалое, чтобы рассмотреть за суетой нелюбимых родичей замысел патора, желающего отвлечь внимание от Сантэрии.

Пока что это время текло, убегало сквозь пальцы – а первый гранд перемещался в своей карете все ближе к долине. Он без спешки, даже нарочито-неторопливо, проверял дела в храмах и собирал учетные бумаги, выслушивал просителей, читал проповеди, поклонялся святым местам. Медлительность движения гранда и его людей не позволяла заподозрить неординарности их намерений. Ведь, действительно, первый гранд Факундо всякий год странствует, навещая хотя бы одну из провинций, в Сантэрии он не бывал уже семь лет, самое время появиться, урегулировать дела Башни, отведать вино с несравненного горного виноградника обители Златой Лозы. Минувший год считается едва ли не лучшим за последний век, а патор Паоло – азартнейший, искушенный ценитель и собиратель вин. Немногие знают о его тайной слабости, но Изабелла в числе посвященных, не раз присылала в подарок пыльные старинные бутыли, и один их вид порой позволял положительно решить щекотливые вопросы…