– Госпожа… Ох, моя госпожа…

Жанну, в это время мирно пившую горячий шоколад, поразил голос служанки. Тем не менее она вышла к непрошеным гостям в легком голубом пеньюаре, воздушная и прекрасная и с таким невинным выражением лица, что де Крон испытал угрызения совести. Действительно ли эта женщина виновна в столь злостном преступлении или это очередные интриги королевского двора? К последним он привык и успел ужасно устать от них, но не помышлял отказаться от должности и начать честную и спокойную жизнь.

– Вы? – непритворно удивилась графиня, бросив одновременно приветливый и изумленный взгляд на полицейского. – Что же вам угодно, господин Крон?

Начальник полиции достал указ, подписанный Людовиком XVI, и протянул ей:

– Именем короля, сударыня, вы арестованы.

Белая тонкая рука графини дрогнула, и лист бумаги выпал на толстый ворсистый ковер, украшенный причудливыми цветами.

– Я арестована? Это что, глупая шутка? Немедленно объясните, в чем меня обвиняют!

– Вас обвиняют в мошенничестве, – терпеливо ответил начальник полиции. – Вы обманом выудили у кардинала ожерелье стоимостью в полтора миллиона ливров якобы для передачи королеве. Разумеется, Мария-Антуанетта ничего не получила, а де Роган лишился денег.

Удивление на лице де Ла Мотт было совершенно искренним.

– Мне приписывают похищение ожерелья Дюбарри? – поинтересовалась она со смехом. – Господин де Крон, вам не кажется это забавным? Как бы мне удалось все провернуть?

– Вы нашли особу, похожую на королеву, организовали ей встречу с кардиналом, который передал обманщице драгоценность, а она отдала ее вам, – покорно объяснил де Крон. Жанна развела руками, словно удивляясь человеческой глупости.

– И вы хотите сказать, что де Роган не узнал Марию-Антуанетту?

– Было темно, графиня. Вы одели женщину в накидку с капюшоном.

Де Ла Мотт вздохнула.

– Клотильда, – позвала она служанку, которая как часовой стояла у дверей, – приготовь-ка мне одежду. Я немедленно поеду к королеве и потребую объяснений.

– Увы, вы поедете в Бастилию, дорогая графиня, – ласково сказал де Крон, решив быть по возможности любезным. Кто знает, чем окончится это странное дело? Что, если графиня докажет свою невиновность? – А потом, если королева сочтет нужным, она даст вам аудиенцию.

– В тюрьму? – Накидка выпала из рук изумленной Клотильды. – Милая госпожа, я не пущу вас в тюрьму!

Жанна продолжала улыбаться.

– Успокойся, дорогая Клотильда, я там долго не задержусь, – заверила она старуху. – Господа обязательно во всем разберутся. Вот увидишь, не пройдет и суток, как я обниму тебя. – Она повернулась к полицейским: – Через пять минут я буду в вашем распоряжении.

Два жандарма с изумлением взирали на эту сцену. Впервые женщина, которую они приехали арестовывать, вела себя очень достойно, не кричала и не грозила призвать своих покровителей. Такое поведение заслуживало только уважения. Вот почему, когда графиня вышла из спальни, просто, но элегантно одетая, они почтительно повели ее к экипажу с зарешеченным окошком. Начальник полиции подал женщине руку, помогая забраться в карету.

– Вы очень любезны, – улыбнулась графиня. – Когда я выйду на свободу, я о вас не забуду, поверьте.

– Надеюсь, эта ситуация действительно окажется недоразумением и быстро разрешится, – шепнул де Крон своей спутнице, и она одарила его благодарным взглядом.

Жанна не знала, что в тот же день в Бастилию доставили ее подельника, графа Калиостро. Вскоре к ним присоединилась и несчастная Николь-Олива Леге. Открыв пресловутый конверт по дороге из версальского парка, Босир увидел, что там далеко не двадцать тысяч ливров, и вскипел. На такую сумму нельзя было не то что купить домик, но и сносно пожить за границей, пока не утихнет эта история. Вот почему ушлый малый, побежав якобы за экипажем, оставил несчастную в одиночестве и больше к ней не вернулся. И теперь Николь отыскали и повезли в Бастилию.

Чистополь, 2017

Юле и Сергею пришлось проторчать в городке до позднего вечера. Правда, коллеги не оставили их голодными, накормили, напоили, предлагали даже переночевать, но они наотрез оказались. Конверт, мирно покоившийся в борсетке, жег Плотникову руки, и он поторопился уехать домой. Кое-что интересующее обоих выявилось после осмотра тела экспертами. Лилия Чистяк действительно была убита. Кто-то профессиональным нажатием на артерию сначала, как говорят, вырубил женщину, а потом повесил. Как и Сергей, полицейские сразу заподозрили ее ухажера. Капитолину Ивановну долго мучили, пытаясь создать идеальный фоторобот, но старушка, к сожалению, видела мужчину мельком и толком не могла сказать, сколько ему лет. Высокий, широкоплечий, в черной кожаной куртке – да сколько этих курток в стране – вот и все сведения, которые удалось выжать из пожилой дамы. Следователь намеревался посетить школу, где работала покойная. Вдруг она хвалилась кавалером и кто-нибудь да разглядел его лучше старушки? В этом Плотников сильно сомневался, однако взял обещание с Максимова, что тот обязательно позвонит ему, если появятся новости. Когда Сергей и Юля садились в машину, оба чувствовали себя разбитыми.

– Сережа, ну, открывай скорее! – попросила девушка, как только они отъехали от здания полиции на приличное расстояние.

– Подожди, родная, еще немного. – Плотников не решился остановить автомобиль, пока не выехал. – Ну где наша не пропадала.

Его дрожавшие от волнения пальцы долго не могли развязать бечевку. Когда она наконец поддалась и молодой человек потряс конверт, ему на колени выпало письмо и обрывок открытки.

– Господи! – вырвалось у Юли. – Мы нашли еще одно звено в цепи!

Плотников прочитал содержание письма. Оно как две капли воды повторяло то, о чем писал своему сыну Григорий Поплавский. Если Лиле понадобятся деньги, она может обратиться к Матвею Петровичу Самойлову. Вот только почему он не отдал дочери письмо при жизни? Наверное, потому, что умер скоропостижно, от инфаркта.

Париж, 1785

Серое мрачное здание Бастилии всегда нагоняло на парижан страх. Построенное изначально как крепость для охраны города от врагов, монументальное сооружение быстро превратилось в место заключения. Тюрьма-крепость представляла собой довольно правильный параллелограмм длиной около шестидесяти пяти метров и шириной около тридцати пяти. На каждой из длинных сторон располагалось по четыре полукруглые пятиэтажные башни, соединявшиеся друг с другом галереями, предназначенными для размещения пушек. Одной своей стороной Бастилия была обращена к Парижу, а другой – к предместью Сент-Антуан. В довершение ее окружал широкий и глубокий ров с перекинутым через него висячим мостом. В башнях были устроены верхние камеры для заключенных: свет и воздух в них проходили через небольшие отверстия, закрытые решетками.