Вполне понятно, что сестры Портновы не ждали письма. Их адрес на Большой земле не был известен. Но кто-то подсказал девочкам:

- Напишите и вы родным.

Сестры сразу же побежали домой - ведь времени в обрез. Зина писала письмо, а Галька диктовала ей.

- Напиши, что я стала большая! - требовала она, подперев кулачками голову.

- Ладно, ладно... - соглашалась старшая сестра. - Не слушаешься ты только...

- Как не слушаюсь?! - изумилась Галя, широко раскрыв глаза, и от обиды даже покраснела. - Наговариваешь все на меня...

- Ладно, ладно, слушаешься. - Зина, боясь, что Галька разревется, поспешила ее успокоить: - Лучше давай прочту, что я написала.

"Здравствуйте, мамочка и папочка!

Мы живы и здоровы, чего и вам желаем. Мама, мы сейчас находимся в партизанском отряде, вместе со всеми бьем немецких фашистских оккупантов. Галочка тоже вместе со мной. Мамочка, пока писать много не буду, так как не знаю, получите ли эту записку. Как получите, так сейчас же напишите ответ.

С приветом!

Ваши дочери Зина и Галя.

27.8.43 г."

- Видишь, и про тебя написала, и привет передала.

- Хорошо! - Глаза у Гали сияли от радости.

Зина сложила лист треугольником, старательно вывела: "Полевая почта 05400 - 17. Бригада имени Ленина, 3-й отряд" - и тяжело вздохнула: не верилось, что этот листок попадет в руки родителей.

- Теперь будем ждать ответа, - погладила Зина сестру по щеке.

- А скоро? - допытывалась Галька.

Ей казалось, что раз письмо повезет краснозвездный самолет, он в тот же день опустится в Ленинграде. К самолету подойдет почтальон с большой кожаной сумкой, заберет письма. Затем поднимется на третий этаж дома по Балтийской улице. Навстречу выйдут одновременно отец и мать.

- Вам письмо от Зины и Гали, - скажет почтальон я протянет сложенное треугольником письмо.

Зина слушала наивный Галькин лепет и грустно качала головой. Неизвестно еще, живы ли там родные?

Глава пятая

- Ромашка, ты в Оболи знаешь Нину Азолину? - спросил однажды Зину командир отряда, вызвав ее в штаб.

- Знаю, товарищ командир! У нее подпольная кличка Василек, - ответила Зина.

Сидевшие за столом переглянулись.

- Очень хорошо, - произнес командир. - Хочу послать тебя, Ромашка, со срочным заданием к юным мстителям в Оболь. Отнесешь подпольщикам письмо. Как, сумеешь?

- Ваше задание будет выполнено! - четко произнесла Зина, очень обрадовавшись: наконец-то она пойдет в Оболь!

- Пока можешь быть свободна, а через час заглянешь к нам... Задание весьма срочное, пойдешь сегодня.

Когда Зина ушла, в избе возобновилось прерванное ее приходом совещание.

- Почему ты решил послать именно ее? - спросил секретарь подпольного райкома партии.

- Да девчонка больно толковая... - задумчиво отозвался командир. - И потом немцы и полицейские на подростков все же меньше обращают внимания... Но ей придется идти кружным путем. Прежний путь теперь опасен.

- А что, если не успеет предупредить?.. - озабоченно нахмурился комиссар.

Только что они через связного получили от своего человека сообщение, что Нине Азолиной грозит арест. Ни связной, передававший это сообщение, ни в партизанском штабе еще не знали, что под угрозой ареста находится не одна Азолина, а вся подпольная организация.

Когда ровно через час Зина вернулась в штабную избу, она застала там только командира.

- Так вот, Васильку теперь угрожает опасность. Немцы подозревают, что она помогает партизанам. Нужно предупредить, чтобы она срочно уходила к нам. Как думаешь с ней связаться в Оболи?

- Думаю, мне лучше сначала зайти к Фрузе Зеньковой, - ответила Зина.

Командир задумался. Положение осложнялось тем, что, как он узнал от комиссара отряда, Фруза получила задание подпольного райкома партии на этих днях побывать в Полоцке. Уехала ли она, вернулась ли, благополучно ли прошла поездка - никто в партизанском отряде пока не знал.

- Вероятно, ты не сможешь встретиться с Фрузой, ее может не оказаться дома.

Тогда, несмело переминаясь с ноги на ногу, Зина предложила:

- А может быть, вы мне разрешите зайти в Зую к бабушке? Василек живет рядом, за изгородью. Я могу ее сразу предупредить.

- А если не сможешь передать?

- Тогда я постараюсь встретиться с кем-либо из наших подпольщиков. Они все меня знают, и передам ваше сообщение на словах, а письмо оставлю в нашем старом тайнике. - И Зина рассказала про существовавший на усадьбе в дупле липы тайник.

- Дельное предложение... - согласился командир.

Он протянул Зине зашифрованную записку, которую она должна была, заучив на память, передать по назначению. Затем командир с ласковой теплотой посмотрел на Зину и пожал ей руку:

- Ну, желаю удачи! Сейчас пойдешь к комиссару, он подробно объяснит тебе, как пройти в Оболь кружным путем: короткий теперь блокирован немцами. Будь, девочка, осторожна.

Зина смущенно смотрела на него, не решаясь что-то сказать.

- Ты хочешь о чем-то спросить меня?

И Зина осмелилась:

- Разрешите мне на обратном пути забрать моих двоюродных братьев. Они остались одни, без матери... - Говорила торопливо, горячо, с мольбой глядя на командира: - Бабушка старая-престарая. Ей трудно всех содержать. Если я мальчишек возьму с собой, то бабушке с одной Любочкой будет полегче.

- Ну что ж, выполнишь задание и приводи.

По пути на инструктаж Зина завернула к сестренке в госпиталь, предупредила, что уходит на задание, и, не стерпев, пообещала:

- Обратно, может быть, приду не одна. Приведу с собой Нестерку и Леньку.

- Вот хорошо-то! - просияла Галька.

Помочь Зине пройти через партизанскую зону вызвались старик партизан и Добрыня. Время уже приближалось к полуночи, когда они миновали два последних дозорных поста.

Небо завесили густые, кучевые облака, предвещавшие дождливую погоду. На обрывистом берегу Западной Двины остановились. Здесь предстояло расстаться с провожатыми.

Добрыня, поцеловав Зину в щеку, шепнул на прощание:

- Возвращайся быстрее. Буду ждать тебя.

Зина осталась одна. В кустах разделась, связала свое белье. Держа узел над головой, осторожно вошла в воду и, тихонько гребя свободной рукой, поплыла. Хорошо плавать она научилась еще в Ленинграде, поэтому довольно легко преодолела реку. Ползком по песчаной отмели пробралась к кустарнику. И, стараясь неосторожным шорохом не выдать себя, оделась.