Эмма продолжала цепляться за рукава его одежды, готовая вновь, если потребуется из соображений безопасности, прыгнуть в его объятия.

— Вот там! — крикнула она, указывая в сторону деревьев. — Разве ты не видишь? — дрожа всем телом, твердила она. — Сколько буду жить, столько буду помнить эту ужасную пару глаз, глядевших на меня из темноты!

Джейми пристально всматривался в то место, которое указала Эмма, потом на его губах появилась улыбка:

— Если это и привидение, девочка, то привидение крошечного дикого кота.

Эмма прищурилась и через мгновение различила неясные очертания полосатого существа со светящимися глазами и заостренными ушами, прижавшегося к земле у самой кромки подлеска.

— О Господи, он же ничуть не больше Мистера Уинки! — открыла рот Эмма.

Джейми вопросительно поднял брови.

— Мистер Уинки — кот Элберты, — поспешила объяснить Эмма. — В драке с одним из дворовых котов он потерял один глаз, и теперь кажется, что он все время заигрывает с тобой.

— Скорее всего, ты просто забрела на его территорию. Они могут быть очень опасны, но обычно не трогают людей, пока не пересекутся с ними. Обычно они очень пугливы и осторожны.

И словно в доказательство слов Джейми дикий кот одарил их высокомерным взглядом и, развернувшись, беззвучно исчез в лесу.

Эмма сердито посмотрела туда, где он только что сидел.

— Когда он гнался за мной, то не выглядел испуганным. Он казался злым и голодным, — Эмма покачала головой, ее страх перерос в досаду. — Не могу поверить, что позволила ему так себя напугать.

— Не надо так переживать. Вряд ли ты первая, кто по ошибке принял призыв дикого кота к спариванию за вой банши.

— Я бы не запаниковала так сильно, если бы не увидела…

Эмма замолчала. Она не собиралась ему рассказывать, что видела призрак, выступавший из тумана. Призрак, который был жутко похож на его убитую мать.

— Что ты увидела? — мрачно спросил Джейми, перестав улыбаться.

— Ничего особенного, — покачала головой Эмма.

— Если ты не пыталась снова сбежать, — пристально изучал ее лицо Джейми, — тогда что ты делала?

Эмма наклонила голову, надеясь, что молочный лунный свет не выдаст румянца, который, как она чувствовала, окрасил ее щеки.

— Если хочешь знать, я искала тебя.

— И что ты собиралась делать потом, когда нашла бы? — вкрадчивым голосом поинтересовался Джейми.

Он был так близко, что Эмма чувствовала, как его дыхание шевелит её волосы. Она отступила на несколько шагов назад, испугавшись, что он снова заключит ее в свои объятиями, еще больше испугавшись, что подчинится его воле.

Она обратила внимание на длинную узкую долину, впервые пытаясь рассмотреть окрестности. Здесь туман не был таким плотным и прижимался ближе к земле, как клочки разорванного кружева.

— Ведь это именно то место, да? — сообразив, прошептала Эмма. — Место, где погибли твои родители?

Ему совсем не обязательно было отвечать. Выражение лица Джейми, точнее, полное отсутствие на нем всякого выражения, рассказало Эмме всё, что она хотела знать.

Пока она убегала от преследования воображаемых привидений, он находился здесь, на этом месте, встретившись с настоящими. Казалось, что на месте такого трагического насилия следовало ожидать неприятных отголосков ярости и ужаса. Но Эмма чувствовала только большую печаль, от которой на сердце появилась невыносимая тяжесть.

— Ты ведь здесь не в первый раз, да? — спросила она.

— Дед впервые привел меня сюда, когда мне было девять лет. Рассказал мне всю трагическую историю. Знаешь, это ведь он их нашел, когда Мэгс, старая няня моей матери, рассказала ему, что в ту ночь, когда они исчезли, они спустились с горы, чтобы сбежать и тайком пожениться. Бедная Мэгс едва не сошла с ума, когда их нашли.

Эмма ощутила вспышку жалости и гнева одновременно, представив, как мальчик Джейми стоял на этом самом месте с падающими на глаза волосами и был вынужден переживать последние отчаянные мгновения жизни своих родителей.

— О чем только думал твой дед? Зачем он возложил такую тяжелую ношу на такие молодые плечи?

— Мой дед — жесткий, но честный человек. — Улыбка, тронувшая губы Джейми, была теплой и одновременной печальной. — Он считает, что нельзя уходить от правды, какой бы неприятной она ни была. Понимаешь, он знает, что правда может убить, но еще он знает, что она может сохранить тебе жизнь. Если мне всю жизнь придется увертываться от стрел Хепберна, то дед хотел, чтобы я знал почему.

— А не могло случиться так, что они просто наткнулись на банду бессердечных грабителей? Когда их нашли, что-нибудь ценное пропало?

— Только одна вещь, — ответил Джейми, и глаза его потемнели. — Ожерелье, которое моя мать всегда носила. Ее мать перед смертью подарила ей это ожерелье, и с тех пор она его никогда не снимала. Но оно было сделано не из золота и не из серебра. Просто ничего не стоящая безделушка, тайно вывезенная из замка одним из наших предков в ту ночь, когда его захватили Хепберны. Никакой ценности ни для кого, кроме Синклеров, оно не представляет.

Эмма, погрузившись в свои мысли, отошла от него на несколько шагов, совершенно забыв, что может топтать то самое место, где его родители испустили свое последнее дыхание.

— Кто-нибудь еще знал их секрет, кроме старой няни? Мог кто-то еще предать их? Кто-то, кто хотел, чтобы вражда продолжалась?

Она повернулась к Джейми. Мужественные черты лица освещал лунный свет, и казалось, будто сам Микеланджело высек это лицо из изящного итальянского мрамора. Он еще никогда не был так красив… или так беспощаден.

— Твой дед был уверен, что граф имел какое-то отношение к их смерти, да? — потрясенным шепотом спросила Эмма. — И ты тоже так думаешь.

— Я знаю, что он скорее увидел бы своего сына мертвым, чем женатым на девушке из клана Синклеров.

— Ты в самом деле считаешь, что граф мог хладнокровно убить твою мать и своего единственного сына?

— Вероятнее всего, их убили. Для выполнения своей грязной работы Хепберн всегда держит кого-нибудь рядом, — горько улыбнулся Джейми. — Он пытается избавиться от меня с того самого дня, как я родился. Старается уничтожить любое доказательство того, что его драгоценный сын совершил глупость, влюбившись в недостойную девушку из клана Синклеров.

Если бы здесь был пень или хотя бы полоска травы, Эмма непременно бы присела, просто чтобы дать отдохнуть своим дрожащим коленям.

Вендетта Джейми против Хепберна велась не из-за жадности и даже не из-за наследства, которого, как он считал, его лишили. Нет, никогда.

Это — вендетта за справедливость. За возмездие. Это месть за кровь, которой пропитана земля у них под ногами.

— Если ты хотел отомстить, тогда почему не застрелил меня в тот день в церкви и покончил бы с этим? — потребовала ответа Эмма и почувствовала, как заболело сердце, словно он выстрелил в нее.