— Не люблю филармонии, — посмеивается Соболев. — Бабуля у нас по этой теме. Ты бы ей понравилась. Лер… — делает паузу. — Что ты делаешь сегодня вечером?

— Твоя бабушка хочет пригласить меня в филармонию? — пытаюсь свести разговор к шутке.

— Нет, я сам хочу, — становится серьёзным его тон. — Ден с Надей в кино идут, можем присоединиться.

Я мысленно прошу ректора побыстрее заканчивать напутственную речь, потому что не хочу портить отношения с однокурсником, а мой отказ приведёт к этому неизбежно.

— Извини, — говорю парню мягко. — У меня сегодня дела. Очень важные.

— А завтра? — не сдаётся он.

К моему счастью, со стороны зала раздаются аплодисменты. Я малодушно пользуюсь этим законным способом не продолжать разговор и сбегаю на сцену. Соболев выходит следом за мной. Мы объявляем начало концерта, представляем творческие студии института, в которые, конечно же, настоятельно «можно» записаться, и возвращаемся за кулисы. При готовящихся к выступлению артистах Соболев больше не пытается завести разговора о свидании, и я постепенно расслабляюсь.

Мой номер идёт в программе десятым. Сразу после ансамбля народников. Немного волнуясь, выхожу на сцену и вдруг замираю от ощущения, что Игнат где-то рядом. Откидываю взглядом зал, вглядываюсь в толпу возле входа и, никого не найдя, иду за инструмент.

Ощущение «пристального взгляда» и «присутствия» не покидает меня на протяжении всей игры. Я убеждаю себя, что за лето просто отвыкла от сцены, ну или просто двинулась в ожидании встречи со Стоцким.

Нажимаю последнюю клавишу, встаю из-за инструмента, кланяюсь и вдруг боковым зрением вижу, как под аплодисменты на сцену выходит мой соведущий с большой охапкой роз.

Это уже никуда не годится!

Конечно, на сцене я принимаю букет, даже улыбаюсь, но как только начинается новый номер, возвращаю цветы Соболеву.

— Извини, — отрицательно качаю головой. — Я не могу принять. Ты рассчитываешь на большее, я буду чувствовать себя должной, но ничего не могу тебе пообещать.

— И не надо обещать, — прерывает он меня. — Я понимаю, что ты толкаю что рассталась с парнем. Надя рассказала.

Предательница… шиплю про себя.

— Нет, это устаревшая информация, — отвечаю жестко. — У меня есть мужчина.

— Лер, — морщится однокурсник, — ладно. Просто будем дружить. Ты круто сыграла, и вообще… — он берет мою руку в свои.

— Не нужно, — я тут же вырываю пальцы. Отшатываюсь назад и в кого-то врезаюсь. — Извини…те, — оборачиваюсь и не могу поверить, что действительно вижу Игната.

Он подхватывает меня за талию и притягивает к себе.

— Э, мужик, — сзади раздаётся голос одногруппника. — Руки от неё убрал!

— Как быстро у тебя появляются новые защитники, — плотоядно хмыкает Игнат, жадно глядя на мои губы.

Делает резкое движение рукой и, не глядя, хватает Соболева за воротник рубашки.

— Не жалко тебе мальчика? Я ведь сейчас его помну…

— А ты не исчезай так на долго, — поджимаю я губы, чтобы хоть чуть-чуть подержать гордое лицо и не начать улыбаться. — И отпусти, пожалуйста, моего однокурсника, — прошу, немного нервничая. Мне не хочется, чтобы из-за простого букета получился настоящий конфликт.

— Да пошёл ты! — не успокаивается будущая жертва ревности. — Лер, ты его знаешь?

— Лучше замри и дай нам поговорить, — переводит Игнат горящий взгляд на Соболева, — Или тебя сейчас твоим же букетом нафарширую.

Тот отшвыривает цветы и размахивается, чтобы свободной рукой всечь Стоцкому.

— Не смей, Соболев, — встаю между мужчинами, — я его знаю. Я его люблю. Все хорошо. Игнат, — разворачиваюсь снова лицом к своему мужчине и мягко убираю его руку от воротника однокурсника, — отпусти. Между нами ничего нет.

Стоцкий, ещё раз устрашающе зыркнув на Соболева, сгребает меня в объятия и утягивает за собой в небольшой коридор. Заталкивает за запасные колонки и, наконец-то, целует. Долго, влажно, смазывая к чертям всю мою косметику.

— Моя девочка… я так соскучился, — шепчет, а я молчу и просто глубоко дышу. Потому что от переизбытка эмоций не могу говорить, только если зарыдать.

— Когда у вас тут конец? — спрашивает Игнат, с сожалением отрываясь от моих губ.

Я, оглушенная неожиданным появлением и поцелуями, не могу связно мыслить. Просто сую Стоцкому под нос папку со сценарием. Он пробегается по строчкам глазами и кивает.

— Через пол часа буду ждать тебя внизу. Надеюсь, у тебя есть во что переодеться? — улыбаясь, осматривает платье. — Таких красавиц мой железный конь ещё не катал.

— Есть, — улыбаюсь ему в ответ и, все-таки не сдержавшись, как маленькая девочка, кидаюсь ему на шею и сама лезу целоваться.

Он смеется и, конечно, не отказывается от моего предложения.

Нашу уединённую идиллию разрушают аплодисменты.

— Мне нужно на сцену, — выворачиваюсь из его рук.

— Беги, — Игнат одобрительно кивает.

Я выхожу из-за колонок прохожу коридор и сталкиваюсь в нем с Соболевым.

— Пошли, — хмуро кивает парень в сторону сцены. — Уже думал одному дальше вести придётся.

Я не решаюсь попросить у него прощения. Да и за что? Все и так понятно.

Остаток концерта проходит под стук моего раздразненного и нетерпеливого сердца. Я мысленно тороплю каждый номер, а длинные проигрыши и ноты доводят меня просто до тика. Господи, ты кому вообще дался этот концерт! Уж точно не первокурсникам. И едва сказав заветные «до новых встреч», я срываюсь со сцены в раздевалку. Быстро влезаю в джинсы и блузку, запаковываю платье с туфлями в чехол и выбегаю из здания института, проталкиваясь сквозь толпу знакомящихся между собой студентов.

— Игнат! — подбегаю к нему со спины и обнимаю.

Он разворачивается и заглядывает мне в глаза.

— Как дела?

— Уже хорошо… — отвечаю со смущенной улыбкой. — Очень без тебя скучала.

— Тогда поехали… — он подаёт мне шлем.

— А это куда? — я поднимаю повыше чехол.

— Здесь оставить нельзя? — прищуривается Стоцкий.

— Не, это я его потом не найду, — мотаю головой.

— А выбросить? — предлагает он на полном серьезе.

— Да ты что, — смеясь, бью его рукой в плечо. — Я это платье только два раза надевала.

— Тогда так, — задумчиво говорит Игнат. — Ты на такси едешь домой. Я — за Ванькой. Он ждёт. И примерно через час мы за тобой заедем.

— Куда пойдём? Как одеваться? — обречено вздыхаю, понимая, что это самая здравая идея.

— Сюрприз, — целует меня Стоцкий в нос. — Одеваться удобно и брать вещи с расчетом не вернуться сегодня домой, — понижается его голос до мурлыкающего.

Мое тело реагирует на этот тон безотказно и тут же покрывается мурашками.

— Поцелуй меня, — тянусь к Игнату.

Он порывисто сминает мои губы, прижимая к себе крепче, стискивает в руках попу и нагло вжимает пальцы между моих бёдер, точно попадая в самое чувствительное место через ткань джинс.

— Я тебя затрахаю сегодня, — шипит мне в губы. —