— Это мне не известно.

— Такая бойня… — Алессандро снова взял листы доклада и начал их читать. — Как вы думаете, долго еще мусульмане продержатся?

— Не думаю. После восстания на Северном Кавказе русский Император запретил не только возводить какие-либо духовные строения, хоть как-то связанные с исламом на территории Российской империи, но даже ремонтировать их. Любой, даже самый пустяшный, ремонт мечети является основанием для ее сноса. Не считая того, что кроме уничтожения здания происходит целая операция по вычислению и наказанию всех лиц, связанных с нарушением данного закона. Всегда страдают духовные лидеры ислама, которых очень серьезно наказывают, ссылаясь на то, что они подбивали население нарушать закон. В общем, если так пойдет дальше, то лет через десять-пятнадцать в Российской империи останется всего несколько мечетей и небольшая горстка духовных лидеров.

— А медресе?

— Их деятельность в ходе реформы образования была прекращена и все находящиеся на территории Российской империи медресе закрыты.

— Но ведь ничто не мешает духовным лидерам учиться на соседних землях. Как Александр это прекратит?

— Уже прекратил. Таких «ученых людей» Имперская контрразведка очень трепетно опекает. Достаточно одного неудачного выступления, связанного, например, с призывом «нарушать законы Российской империи» на публике, и их ждет «гостеприимный подвал». Трагизм ситуации заключается в том, что мусульмане живут по своим духовным законам… — хитро улыбнулся Винсенто.

— Любопытный ход, — усмехнулся Алессандро. — Серьезная травля. Но почему в качестве объекта для нападения он выбрал именно мусульман? Они что, где-то ему на мозоль наступили?

— Если судить по публичным выступлениям русского Императора, он не имеет ничего против ислама, но, и это немаловажно, считает, что на территории Империи должна быть только одна религия. «Одна Империя, один Император, один язык, одна религия…» — повторил Винсент недавно прочитанную формулу. — Поэтому гонению подвергаются не только мусульмане. Буддисты, индуисты, синтоисты, иудеи и прочие религии, не являющиеся ветвями христианства, находятся примерно в том же положении, что и мусульмане. Более-менее спокойно приходится только христианам, но даже за ними очень внимательный присмотр. При малейшем подозрении в связи с бомбистами или там, например, иностранной разведкой приход закрывается без каких-либо разговоров. Хотя, конечно, Имперская контрразведка с протестантами и католиками не зверствует, ведя себя весьма и весьма обходительно.

— Фанатик…

— Отнюдь. Я считаю, что он просто последовательный человек, любящий доводить дела до конца. И если так и дальше пойдет, то Православная церковь станет самой мощной религией в мире…

— А мы можем организовать подобный «боевой разворот» и найти общий язык с католиками?

— Сомневаюсь, — сказал Винсенто и задумчиво посмотрел в окно, — у нас условия совершенно иные. Если мы начнем производить те же манипуляции, что совершил Александр, то получим просто одну из версий католичества, расколов и без того многострадальное тело этой религии.

— Его это не останавливает. Вон как «недовольных» обхаживает, — кивнул Алессандро на листы отчета.

— Это большая и сложная война… — скептически ухмыльнулся Винсенто. — Он ведет ее больше десяти лет, я бы даже говорил о четверти века, мы — даже не начинали. Не думаю, что нам нужно менять лошадей на переправе. Особенно сейчас…

— Хорошо, в преддверии нарастания угрозы большой войны нам такие риски ни к чему, — согласился с начальником своей разведки Алессандро Грациани.

8 июля 1884 года. Санкт-Петербург. Императорское судостроительное предприятие. Эллинг номер 5

Александр был в приподнятом настроении. Впервые после смерти жены.

Наконец-то после стольких лет работ получилось начать строить полноценные военные корабли, а не «конверсионные решения», которые были, в сущности, яркими представителями гражданских судов. Безусловно, двадцать семь гигантских цельнометаллических парусно-винтовых барков,[56]пополнивших Российский Императорский флот за последние двенадцать лет, были огромным достижением отечественных судостроителей. Но только сейчас, спустя столько лет, получилось наконец-то запустить все производства, необходимые для строительства действительно современных боевых кораблей самого высокого мирового уровня. Император особенно настаивал на том, чтобы все, до самой последней заклепки, производилось в Российской империи, дабы не ставить военно-морские силы в зависимость от каких-либо дипломатических игр или внешнеполитических обстоятельств. Да и опыта в строительстве больших цельнометаллических кораблей нужно было набраться.

Александр смотрел с едва скрываемым волнением на то, как могучее стальное тело новорожденного крейсера разгоняло свои первые волны. Как оно качается, стабилизируясь. Как моряки и рабочие, срываясь на громовое «Ура!», раз за разом бросают в воздух головные уборы. Как он сам ревет своим зычным голосом. Как он, повинуясь непонятному чувству, идет вперед, сквозь толпу, к несколько растерянным инженерам, строящим этот крейсер. Как что-то кричит… и спустя несколько секунд толпа рабочих начинает качать этих так неудачно попавших в поле зрения воодушевленного Императора…

Вечером того же дня. Приватный разговор на банкете.

— Ваше Императорское Величество, — Новосильский,[57]несмотря на спуск нового корабля, был совершенно расстроен. — И все равно я не понимаю. Почему все же не океанский монитор или, как их англичане называют, тяжелый монитор, а этот крейсер? Зачем он нам?

— Федор Михайлович, — ответил вопросом на вопрос Александр, — а вы помните, как развивался броненосный флот? Откуда вышли и куда пришли?

— А при чем тут это? — недоуменно пожал плечами гросс-адмирал.

— Моя одиссея в обеих Америках меня многому научила, Федор Михайлович, — улыбнулся Император. — В 1862 году закончилась Гражданская война в САСШ. Южане смогли построить к ее окончанию тот самый знаменитый «Monitor». Осмотрев тогда этот корабль, я им очень заинтересовался и стал вообще очень трепетно изучать то, что создал буйный американский гений обеих противоборствующих сторон. В итоге я приобрел для перепродажи два батарейных броненосца: «Арканзас» и «Теннесси», называя их в дальнейшей документации «мониторами».