Бритт закусила губы, будто подавляя улыбку:

— Пожалуй, вы правы. Но у меня осталось еще столько вопросов к Феликсу…

— Простите, но я должен высказать свое мнение, — покачал головой Романо. — Я не стал бы слишком доверять его словам. У этого человека серьезные психические нарушения. Думаю даже, что он нуждается в помощи специалистов. Я, конечно, не психиатр, но, по-моему, у него начинается шизофрения или какое-то другое психическое заболевание. — Он взглянул на часы: — Пойдемте в иезуитский епископат. Мой приятель, наверное, уже вернулся из университета — может, он подскажет нам, кто такой этот Феликс.

Бритт тоже посмотрела на часы — и переменилась в лице. Романо вдруг открылась ее хрупкость и незащищенность перед чем-то неведомым и ужасным, над чем она не властна.

— Что с вами? — испугался Романо.

— Ничего. — Она слегка нахмурилась. — Понимаю, Феликс очень похож на чокнутого — возможно, оттого, что он не на шутку увлечен исследованием нетрадиционных теорий. То, что он однажды услышал на исповеди, потрясло его до глубины души, но это не значит, что он помешался. Скажу только, что почти все предоставленные им материалы впоследствии подтверждались моими изысканиями. На собрание общества Соньера он притащил два портфеля, набитых подробными рукописными заметками со множеством цитат. Пусть Феликс немного не в себе, но когда речь заходит о «Rex Deus» или о Le Serpent Rouge, он оставит позади любого эксперта.

Романо стало жаль Бритт: она готова цепляться за что угодно ради доказательства своей более чем спорной теории. Впрочем, ее пытались убить — это тоже нельзя сбрасывать со счетов.

— Можно поступить и по-другому, — предложил священник. — Мой приятель, отец Мюллер, много времени посвятил некоторым маргинальным теориям от христианства. Возможно, вам было бы полезно пообщаться с ним, он смог бы подкинуть кое-какие интересные идеи для ваших изысканий… К тому же не исключено, что он что-нибудь вспомнит и о Феликсе — или как бы там его ни звали. Стоит только описать внешность…

Бритт снова посмотрела на часы:

— В таком случае будьте добры, разузнайте у отца Мюллера о Феликсе и попросите его выделить для меня немного времени. Я вспомнила, что мне нужно кое-что уладить в отеле. Давайте встретимся внизу в два и там договоримся насчет дальнейшего плана действий.

Романо проводил ее до гостиницы, а затем отправился в епископат, по пути размышляя о Бритт и о происшествии с Феликсом. Он уже предостаточно наслушался разных небылиц и безумных предположений относительно христианства и теперь ломал голову, почему такая образованная женщина, преподаватель — и попалась на крючок подобных безрассудств? Складывалось впечатление, будто она хватается за все, что попадается под руку… Чем больше Романо анализировал точку зрения профессора Хэймар, тем яснее становилось ему, насколько сильно она отдалилась от исторически выверенных христианских ценностей. Или, наоборот, сам он в наивности своей многое упустил из виду?

Романо вспомнил рассуждения Феликса об иезуитах и их связи с «Rex Deus» и с родословной. Упоминал коротышка и о тамплиерах. Священник не мог отделаться от неприятного ощущения, будто он проглядел нечто существенное… почти намеренно проглядел.

Когда Романо вернулся в епископат, регистраторша вновь разулыбалась:

— Отец Романо, надеюсь, ваша важная встреча прошла успешно?

— Спасибо, все прошло… как запланировано.

— Джозеф!

Священник с коротко остриженной бородкой и в очках в черной пластиковой полуоправе — вылощенная копия Робина Уильямса — уже спешил навстречу Романо. Он заключил друга в медвежьи объятия.

— Я слышал про Тэда. Молился о вас обоих. — Он отступил, разглядывая гостя и все еще держа его за плечи: — Давненько не виделись. Каким ветром тебя занесло в Вену?

— Спасибо за участие, Хайнц. А я, кажется, пока не смирился со смертью Тэда. Наверное, потому и приехал.

Мюллер заинтересованно посмотрел на Романо, словно ожидая разъяснений, а затем провел его по коридору в один из кабинетов, сказав, что там они смогут спокойно поговорить.

Кабинетом оказалось небольшое, скудно освещенное помещение, оформленное в истинно австрийской манере: высокий потолок, лаковый паркет и аскетическая обстановка. Романо очень кратко пересказал Мюллеру странные события последних дней, а тот слушал и морщился, когда друг описывал ему стигматы на теле Тэда. Но стоило Джозефу заговорить о карлике Феликсе, как его приятель не удержался от стона пополам со смехом:

— Вернее всего, что ваш Феликс не кто иной, как Феликс Конрад, бывший сельский пастор. Он сумасшедший — verükt, как говорят у нас в Австрии.

— Что тебе о нем известно?

— О, это долгая история… Я расскажу вкратце, а подискутировать о его завиральных идеях мы сможем потом с профессором Хэймар. Ко всему, что он успел ей нарассказать, надо относиться с изрядной долей иронии.

— О чем я ей и говорил. Надеюсь, Бритт прислушается к твоему мудрому совету и впредь будет должным образом оценивать мои старания.

— Конрад всегда слыл большим оригиналом, даже когда был священником. Унаследовав от родителей дом и значительное по размеру имение, он оставил служение и на короткой ноге сошелся со всякого рода маргиналами и конспираторами, которых отыскивал по всей Европе. Поговаривали, что он принял исповедь у своего дядюшки, тоже священника, и оттуда, дескать, все пошло-поехало. От себя лично могу добавить, что Конрад очень вольно трактует обет нестяжания. Все свое время он посвящает разъездам по Европе в погоне за всякой белибердой, которую измышляют современные щелкоперы. Ваш Феликс — просто чудак или, если угодно, фантазер.

— Он живет здесь, в Вене?

— В Хитцинге. Скорее всего, на Глориеттегассе. Шикарное местечко, что и говорить. Во времена Марии Терезии знать выезжала туда на лето. Это по ту сторону знаменитой аркады Глориетте, на холме за Шенбруннским дворцом.

Зазвонил телефон. Мюллер снял трубку, что-то сказал по-немецки и взглянул на друга:

— Джозеф, тебя спрашивает твой ассистент. Сейчас переключат звонок. — Улыбнувшись, он протянул Романо трубку: — Да, у тебя не обленишься! В Штатах едва-едва утро.

Чарли первым делом напомнил Романо, что «Блэкберри» после приземления нужно держать все время включенным, а также что аппарат установлен на виброрежим, поэтому никто, кроме него самого, не может знать о получении электронной почты и о телефонных звонках. Пока Чарли рассказывал о новой полученной анаграмме, Джозеф достал «Блэкберри» из кармана пиджака и принял сообщение. Удостоверившись, что его пространное письмо дошло в целости и сохранности, Чарли сообщил, что этим утром Карлота собирается встретиться с одной из студенток Бритт, которая якобы знает какой-то сногсшибательный секрет, объясняющий, отчего профессор Хэймар придерживается столь радикальных убеждений. Чарли пообещал: как только Карлота прибудет в офис, они тут же известят его о результате.