– Это откуда? – удивилась Инна Александровна.

– Не знаю.

Женщина презрительно фыркнула:

– Дурдом!

В кухню прошествовала, словно фрегат под парусами, Ирина.

– Ир, – позвала ее Вика.

– Чего? – кутаясь в красный теплый палантин, спросила женщина, приблизившись.

– Это что за сеанс Кашпировского?

– Да, так, риэлторы, юристы с завода понабежали. Все Вадима ждут.

– Все к нему? А чего все сюда-то?

– Думаешь, его просто так поймаешь? За ним неделями бегают.

– Ну, прям! Почти каждый день бывает!

– Здесь – да. И это – большая удача для нас. Мне кажется, что просто здесь прячется. Мало, кто про этот офис знает.

– А что, у него так много других офисов?

– Э-эх, тоже мне, партизан! Ты даже не знаешь, что входит в холдинг?

– Не-а. «А мне кто говорил?»

Ирину срочно вызвали обратно. И, прервавшись на полуслове, та моментально испарилась. «Скаковая лошадь по сравнению с ней – ползающая черепаха. Это при ее то килограммах!», – проследила за ней взглядом Колесникова и почесала в затылке – оказывается, она многого еще не знает!

Подъехал Ворон. Часть собравшихся тут же выселили в коридор. Финансовый директор встала и закрыла дверь, понимая, что в такой обстановке работать не получится. Стараясь не обращать внимания на шаги, хлопанье, переговоры и хохот за дверью, попыталась сосредоточиться на свежем журнале по бухгалтерскому учету. Затем сердитым жестом отшвырнула его подальше. Проходной двор!

Раздался стук. На пороге скромно стояла Оля. Лучистым взглядом скользнула по Вике.

– Я – голодная! Пойдем?

– С удовольствием.

Прихватив сумку и накинув на плечи куртку, они поспешили к выходу.

– Красотища-то какая!

Природа сияла, одаривая пешеходов теплом, запахами опавшей листвы, ковром устилавшей землю. Лето, солнечное, мягкое вновь вернулось, вытеснив осеннее ненастье, непогоду, оставив от нового сезона лишь багряные краски. Девушки привычно шагали по направлению к кафе, где каждый день обедали.

– Ну и столпотворение сегодня! – весело произнесла Оля, ловко перепрыгнув через лужу.

– Да, уж!

– Я тут заходила к ним – понаблюдала.

– Зачем?

– Вадим меня срочно вызвал, выдал заключение о новых планировках. Внес кучу замечаний. Просто сногсшибательно! Я только под Мухина эти вечные кухни закончила переделывать! Теперь этот! Представляешь? Велел все оставить, как было! Любители пошалить!

Архитектор издала нервный смешок.

– А я думала, что Вадим Сергеевич решил совещание с агентствами провести.

– Нет. Это Мухин проводил. Ворон забился в угол и молчал, будто ни причем. Прикинулся пиджачком.

– Ирина говорила, что хозяин сам хочет пообщаться.

– Видимо, решил сделать по умному – предоставил шанс Михаилу Федотовичу.

– Учит?

– Думаю, да. Когда дебаты с очередным агентством закончились – я присутствовала при этом, – ваш директор спросил у Вадима – мол, ну как, что скажешь, попросил оценку своего поведения на переговорах. Мне иногда кажется, что Михаил Федотович ведет себя, как школьник перед учителем – в глаза прям заглядывает, ловит каждое слово Ворона.

– Не у тебя одной такое впечатление.

– Странно! Ведь Мухин намного старше, опытнее.

– Ты думаешь, от этого что-то зависит? Сколько раз убеждалась, что возраст и опыт играет роль не значительную – больше характер, настойчивость, уверенность что-ли…

– Профессионалы построили «Титаник», а любитель – ковчег?

Шутка архитектора настолько пришлась Вике по душе, что та покатилась со смеху.

– Здорово! Надо запомнить! Человек, что постарше, как правило, циклится на чем-нибудь одном. Бегает, как заводная игрушка по кругу. Что-то новое попробовать боится. Хотя, к Мухину это в полной мере отнести сложно – этот еще чему-то учится. А другие сами ничего не знают, да еще учить начинают – с высоты своего возраста и сомнительного опыта. Так делай, так не делай, туда ходи, туда не ходи. Пытаются навязать свои стереотипы – словно чулок на голову тебе одевают. Страшилки сочиняют. Сами из родного двора выйти боятся и другим не дают. Как – будто проблемы не для того, чтобы их решать, а чтобы дома прятаться.

– Согласна.

– Думаешь, а с чего ты мне это говоришь? Чего ты сам-то знаешь? Что видел? Научился бумажку справа налево за всю жизнь перекладывать. И жизнь такая у всех серая, скучная – бытовуха, телек, работа.

– Поэтому чужая жизнь – намного интереснее.

– Правильно, когда своей нет! Себя развлечь чем еще? Меня за все время только одна почтенного возраста пара и воодушевила.

– Чем?

– Они прожили всю жизнь в России, жили как все, детей вырастили, а, выйдя на пенсию, бросили все и переехали жить в Италию. Сказали, что всю жизнь мечтали, но раньше ведь нельзя было. Знаешь, неплохо там устроились – живут счастливо. Язык выучили. Жена, я знаю, преподает русский.

– Ты хочешь переехать?

– Да, нет. Просто сам факт – люди не побоялись что-то изменить, оторвать зад от дивана. Что-то сделать. Попробовали жить так, как хочется. Поверили в себя. Причем, на старости лет. Мне кажется, что человек с головой и самоуважением всегда и везде устроится. Да что говорить! У меня у самой родители такими были, пока не развелись – как в футляре двадцать лет жили. А потом разом проснулись. Оказывается, за порогом жизнь все это время на месте не стояла. Я когда в девятнадцать лет маму спросила, как правильно себя вести в той или иной ситуации с мужчиной, та лишь руками развела. Шишки одни и те же собирали.

– Кончай, философ. Пришли!

Девушки, смеясь, прошествовали в конец зала. Пробежав глазами по тарелкам, пожирая разнообразную еду, еще не исчезнувшую в чужих желудках, Вика почувствовала легкое урчание в животе. Повара и официанты, разгоряченные, как и плиты и сковородки, их окружавшие и готовые воспламениться, мельтешили вдоль прилавков с выставленными кушаньями. Наполнив подносы, девушки дружно шлепнулись за понравившийся столик и замолчали, утоляя разыгравшийся не на шутку аппетит.

Вернувшись в офис, Вика с Олей встретили в коридоре улыбающуюся Ирину, возбужденно поглядывающую на них. Из кухни доносились чьи-то громкие вопли. На их лицах застыло изумление.

– Что случилось? Мы что-то пропустили?

– Да, вон Вадим Сергеевич разрезвился. Поставил Мухину пластиковый стаканчик с водой на голову, пока тот задумался и сбил бутылкой. Тому все за шиворот полилось. Михаил Федотович вскочил, давай за ним бегать. Ворон от него. Сейчас на пластиковых бутылках дерутся!