Самсонов закрыл лицо ладонями, потер его, постарался отогнать воспоминания о Марине. Нельзя позволить прошлому завладеть им: сейчас требуются чистое сознание и сосредоточенность. Ради Ники он не имеет права думать о том, что было когда-то, даже если эта рана болит до сих пор.

Когда Самсонов взглянул на монитор, то увидел, что на ящик пришло новое письмо – Коровин прислал личные дела.

В течение двух часов следователь просматривал информацию о людях, так или иначе участвовавших в сооружении мостов, которые стали объектами внимания убийцы. И того, который, предположительно, должен был обагриться кровью Вероники. Самсонов был уверен, что преступник имеет отношение к этим постройкам: они ему дороги, раз он хотел, чтобы Кали защитила их, чтобы они простояли как можно дольше.

Самсонов трижды проверил документы, пересланные Коровиным. Комплект был явно неполным. Он набрал номер следака:

– Алло, это я. Да, прочитал. Слушай, здесь не все. Ну очень просто. Где имена архитекторов? Тех, кто проектировал мосты. Забыли?! Это как вообще? Обязательно! Да, и показать фотки смотрительнице, срочно!

Самсонов отключился и откинулся на спинку кресла. Оно слегка скрипнуло, напоминая о том, что полицейский сидел за ним не один год. Следователь смотрел на экран монитора и думал о том, как можно было забыть проверить тех, кто больше всех вкладывал душу в эти мосты?

Затем он встал, надел ветровку и отправился в ближайшее кафе. Хотелось хоть ненадолго отвлечься от работы с документами, от которых глаза уже были в кучку. Самсонов заказал суп харчо и жюльен. Все это он запил крепким кофе, после чего отправился обратно в отделение, где некоторое время просто сидел и ждал, пока поступит новая информация, с которой можно будет работать. Потом позвонил Карине:

– Алло, это я. Как дела?

– Отлично. Я квартиру заперла, так что не волнуйся.

– Я и не волновался.

– Оригинальные у вас соседи, – усмехнулась в трубку Карина.

– Почему?

– Редко когда люди заботятся о том, что делается на лестнице.

– А-а. У нас дворник моет, это не соседи.

– Да я не про это.

– А про что? – Самсонов ничего не понимал.

– Сегодня, когда я вышла из твоей квартиры, на площадке стоял ароматический конус.

– Что это такое?

– Ну, знаешь, продаются такие маленькие пирамидки для окуривания помещений. Вершину нужно поджечь, и пойдет запах.

– Серьезно?

– Ага. Представляешь, кто-то решил ароматизировать лестницу. – Карина рассмеялась. – Наверное, воняло кошками или еще чем-нибудь. Приятный запах, кстати.

– Лучше бы воспользовались освежителем воздуха, – ответил Самсонов.

– Я тоже об этом подумала.

Возникла короткая пауза.

– Как у тебя дела? – поинтересовалась Карина. – Что-нибудь сдвинулось?

– Пока не особенно.

– Жалко дочку вашего начальника.

Самсонов подумал, что, наверное, зря все-таки рассказал Карине про расследование. Впрочем, почему бы и нет? По крайней мере будет знать, чем он занимается.

– Есть хоть какой-нибудь шанс? – спросила девушка осторожно.

– Надеюсь, что да.

– То есть все так плохо? – В голосе Карины звучало понимание.

Самсонов вздохнул. Он ценил то, что она всегда умела читать между строк и понимать то, что он не хотел высказывать. Но сейчас ему хотелось бы, чтобы Карина ошибалась.

– Боюсь, что да.

– Мрак!

– И не говори.

– Слушай, надеюсь, ты не считаешь себя виноватым? – осторожно спросила Карина.

Самсонов задумался:

– Не знаю. Может, так и есть. Все-таки убийца выбрал Нику, потому что она дочка моего начальника.

– Ты тут ни при чем.

Следователь невесело усмехнулся:

– Спасибо. Консультация психолога мне пока не требуется.

– Я и не пыталась…

– Извини, просто еще рано утешать себя. Мы работаем над делом, так что… надежда умирает последней.

– Понимаю. Ладно, не буду отвлекать. Удачи тебе. И вам всем.

– Спасибо.

– Скажи только, мне вашу встречу с папой отменять на сегодня? Я пойму, если…

– Нет, знаешь, думаю, я смогу выкроить часик, – решительно перебил Самсонов. В конце концов, чтобы познакомиться с отцом Карины, нужно не так уж много времени, так что хватит бегать! Мужик он, в конце концов, или где?! – Что, если нам пообедать втроем?

– Было бы отлично.

– Скажем, через час?

– Думаю, папа сможет.

– Тогда договорились.

– Наконец-то! – Карина заметно повеселела. – До скорого.

– Счастливо.

Самсонов отключился и положил телефон на стол. Затем взглянул на часы. Разговор занял меньше пяти минут. Но в нем он впервые высказал вслух то, что, наверное, чувствовал каждый, кто расследовал это дело: у Вероники нет шансов. Спасти ее, несмотря на все усилия, невозможно!

Самсонова захлестнула волна отчаяния: он снова почувствовал себя бессильным! Следователь ненавидел это чувство. Он резко встал и прошелся по кабинету. Затем сел и заставил себя успокоиться: Веронике сейчас нужно, чтобы он был собран, а не метался по комнатам, как загнанный тигр. Самсонов несколько раз глубоко вдохнул и прикинул, что может сделать для девушки прямо сейчас. Но получалось, что ничего. Нужно было ждать, пока его коллеги закончат работать со свидетелями, и надеяться, что кто-нибудь из них опознает убийцу.

* * *

Ресторанчик, в котором Самсонов договорился встретиться с Кариной и ее отцом, был небольшим, но очень уютным. Он пришел первым и занял столик в дальнем углу (никогда не любил открытых пространств и всегда старался сесть так, чтобы за спиной была стена). Официант принес меню в кожаном переплете, и Самсонов быстро пролистал его, прикидывая, что заказать, хотя особенного аппетита не было. Он поймал себя на мысли, что думает не о том, как произвести хорошее впечатление на отца Карины, а о деле. О Веронике, охваченной ужасом, обреченной на жуткую смерть. Самсонов обвел глазами ресторан и поморщился, как от резкой боли: не здесь он должен быть! Но что он может сделать для девушки сейчас?

Ход его мыслей прервало появление Карины и высокого мужчины, подтянутого и для своих лет вполне моложавого. Одетый в элегантный светло-серый костюм, он шел чуть впереди дочери, не глядя по сторонам. Девушка заметила Самсонова, тронула отца за рукав и указала на столик, за которым сидел полицейский.

– Привет! – Карина быстро чмокнула вставшего навстречу подошедшим Самсонова. – Папа, это Валера, Валера, это папа!