Несмотря на свое название, «Бостонские пептиды» располагались не в Бостоне, а занимали грязноватое одноэтажное здание в каком-то заброшенном квартале Кембриджа между Гарвардом и Массачусетским технологическим институтом. С одной стороны от «Пептидов» находилась небольшая литейная мастерская, а с другой – пустырь, временно выступавший в качестве футбольного поля. У переднего края поляны работала бетономешалка.

Лиза ждала меня на ступенях. Её лицо несло на себе печать усталости и печали – выражение, которое за последнее время стало для неё привычным.

– Давай пройдемся, – сказала она, и мы направились в сторону футбольного поля, на котором две команды мальчишек – одна в зеленой, а другая в красной форме – гоняли мяч. Когда-нибудь, подумал я, Соединенные Штаты смогут выставить на первенство мира приличную команду.

Мы присели на невысокий каменный забор и несколько минут молча наблюдали за игрой. И она и я нервничали, не решаясь начать разговор. Рядом с нами пыхтел и позванивал механический культиватор.

– Итак? – нарушила молчание Лайза.

– Почему ты вчера ушла?

– Мне надо было на некоторое время побыть без тебя. Чтобы попытаться во всем разобраться.

– Понимаю, – сказал я, изо всех сил заставляя себя говорить спокойно и медленно. – Но почему это обязательно делать без меня? Может быть, тебе было бы лучше остаться, чтобы я мог помочь тебе решить проблемы?

– Саймон, думаю, что самая большая проблема для меня – ты.

– Нет, Лайза. Это вовсе не я. Твой отец погиб. Тебя беспокоит будущее компании. Ты устала и нуждаешься с моей помощи.

Лайза посмотрела на меня, а затем перевела взгляд на юных футболистов.

Я ждал ответа, но она молчала.

– Тебе не следует прислушиваться к словам Эдди. Он меня ненавидит. Да он и себя ненавидит.

– Может быть, Эдди видит мир более четко, чем я.

Спокойствие, которое я с таким трудом пытался сохранять, куда-то мгновенно испарилось.

– Лайза, ты меня знаешь. Я – твой муж и я тебя люблю. Ты же прекрасно знаешь, что я не способен убить твоего отца!

– В таком случае, как оказался в нашем доме револьвер? – спросила она, подняв на меня полные слез глаза.

– Не знаю, – с отчаянием ответил я.

Лайза отвела глаза.

– Попробуй рассуждать рационально, – продолжал я. – Тебе в последнее время пришлось много страдать, но нельзя же полностью терять чувство реальности.

– Совсем напротив, – ответила она сквозь стиснутые зубы, – я вела себя весьма рационально. Даже чересчур. Ты прав, нам пришлось пережить ужасные события. И эти события еще не кончились. Взглянем на факты, Саймон.

Теперь она говорила очень быстро.

– Во-первых, ты – последний, кто видел папу живым. Ты был с ним примерно в то время, когда он умер. Во-вторых, ваши отношения в последнее время очень ухудшились. Вы поссорились. В-третьих, он был убит выстрелом, а ты умеешь обращаться с револьвером. И, в-четвертых, – она посмотрела на меня с вызовом, – я нашла этот револьвер в нашем жилище.

– Но это ничего не доказывает? И, вообще, с какой стати я должен был его убивать?

– Не знаю. Тебе для продолжения судебного процесса нужны были пятьдесят тысяч фунтов. Теперь эти деньги у нас есть.

– Перестань.

– Хорошо, пусть дело не в этом. Но, может быть, ты завел роман с Дайной, а папа об этом узнал. Может быть, ты хотел заставить его молчать. Хотел заставить его замолчать и вдобавок прихватить его деньги.

– Но это же полная чушь! У меня ни с кем нет никаких романов. Неужели ты мне настолько не доверяешь?

– Ничего я не знаю, – пробормотала она.

– Ну хорошо. Допустим, ты права. Но неужели я, по-твоему, настолько глуп, что способен спрятать орудие убийства у себя дома, где полиция без труда может его обнаружить?

– Об этом я тоже думала, – ответила Лайза. – Когда полиция на прошлой неделе обыскивала дом, револьвера там не было. Вполне возможно, что ты на время припрятал его, чтобы потом найти более удобное место.

– Но это же полная бессмыслица. Наверняка, его кто-то нам подкинул.

– Кто же это? Полиция? Револьвер находился в пластиковом пакете английской фирмы «Бутс». Неужели ты веришь, что сержант Махони слетал в Англию для того, чтобы прикупить этот деодорант?

Мне удалось снова взять себя в руки.

– Это ничего не доказывает, – повторил я.

– Да, это всего лишь гипотеза, – сказала Лайза. – Но гипотеза вполне обоснованная. – Я буду исходить из неё, пока ты не докажешь её несостоятельность.

– Но это же не научный эксперимент, Лайза. Речь идет обо мне. О нас!

– Знаю, – ответила она. – Но, как ты сказал, я должна рассуждать рационально. И в том состоянии, в котором я сейчас нахожусь, ничего иного предложить тебе не могу. Ты не представляешь, что творится у меня на душе, в какую тьму я погрузилась, как мне хочется выть и выть. Однако, как ты правильно заметил, будем вести себя рационально и займемся проверкой моей гипотезы. Можешь ли ты доказать, что не убивал папу?

– Нет. Но я и не должен тебе ничего доказывать. Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой.

Лаза посмотрела на меня. Глаза её снова наполнились слезами.

– Но я не уверена в том, что знаю тебя, Саймон. Боюсь, что мне неизвестно до конца, что ты из себя представляешь.

– Но мы же муж и жена!

– Да. Но как давно мы знаем друг друга? Всего лишь два года. Я не знаю, кто ты и откуда появился. Я всего лишь раз побывала вместе с тобой в твоей стране, и это было просто ужасно! Мне известно, что ты происходишь из какой-то важной семейки, но это меня не успокаивает. Я знаю, что ты умен и способен многое держать в себе. Однако мне как раз и не известно, что ты в себе носишь.

– Но это же – чушь!

– Вовсе нет, – спокойно сказала Лайза. – Конечно, тот Саймон, которого я полюбила и за которого вышла замуж, не способен завести романчик с другой женщиной или убить моего отца. Ну существовал ли когда-либо тот Саймон? – Вначале она вытерла рукавом глаза, а потом и нос.

Мне хотелось её обнять, но я понимал, что это будет совершенно бессмысленный жест. Мне хотелось опровергнуть её рассуждения, но и в этом, судя по всему, не было смысла. Как можно доказывать, что ты и на самом деле то, чем кажешься?

– Возвращайся, – сказал я. – Возвращайся, пожалуйста.

Лайза тяжело вздохнула и печально покачала головой.

– Нет, Саймон. Нет, – сказала она и, поднимаясь, добавила: – Мне пора на работу.

Я стоял на краю импровизированного футбольного поля и, не сводя взгляда, наблюдал за тем, как её слегка сгорбившаяся фигурка исчезает в дверях «Бостонских пептидов».