— Большая? — я тут же зацепилась за слово. — Не все деньги? Только большая часть? Степану всё-таки удалось что-то украсть?

— Да, большая, — нехотя повторил Герман, глядя по ноги. — Степан действительно успел забрать кое-что себе. Это значит, что нам нужно будет иметь дело с ним. Но за установленный срок мы вряд ли справимся. Поэтому, как только основная часть суммы будет у нас на руках, мы собираемся отправиться к людям, что похитили тебя и провести с ними переговоры, чтобы оттянуть время.

— Но ведь и Диана тогда тоже останется у них… — пробубнила я себе под нос.

Сразу после меня пробубнила Ира

— Это не факт…

Мы с Германом уставились на девушку.

— А что?! — возмутилась подруга. — Что я такого сказала? Просто… мысли в слух… В сериалах всегда так. Разозлятся, что вы не выполнили требования в срок и сделают ей… боьлно…

Я помотала головой и взглянула на Германа. Мужчина посмотрел на меня.

— Кстати… — неуверенно произнёс он, махнув рукой. — Вы, кажется… про ребёнка говорили.

Глава 33

Вероника.

Не знаю, что на меня нашло, но почему-то я категорически решила ничего не говорить. В моей голове засела идея, что я просто не могу сказать ему сейчас. Я даже не думала, как буду решать этот вопрос после — когда всё закончится и когда всё же придётся сказать ему, что я беременна. Но в тот момент я твёрдо решила, что говорить о ребёнке не просто глупо, но ещё и опасно.

Понимая, что молчание затянулось, я попыталась произнести хоть что-нибудь.

— Это… Я… Да мы про… вообще про детей говорили. Просто, фантазировали.

Герман недоверчиво посмотрел на меня. На столько недоверчиво, на сколько это только возможно.

— Фантазировали? Но я слышал совсем другое. Вероника, ты что-то скрываешь?

Слышал другое? Интересно. Это что получается, что Герман Дмитриевич любит подслушивать?

Чувствуя, как накатывает недовольство, я спросила:

— И что же ты слышал?

— Ну… — настала очередь Германа смущаться. Видимо, ему наконец стало стыдно за то, что он полез не своё дело. Не в своё дело? Кажется, я перегибаю. Это ведь и его дело тоже… Но это же вовсе не значит, что он должен совать своё нос в мои разговоры с подругами! — Ну я… — продолжал выдавливать Герман. — Слышал, что…

Договорить Герман не успел. В разговор вмешалась Ира.

— Так вы что, подслушивали, господин начальник?!

— Я… — всё ещё не зная, что ответить, тушевался мужчина. Как вдруг его тон резко сменился. — Я? — спросил он так, будто речь шла не о нём.

— Вы!

— Да, вы! — подтвердила я.

— Вы что вообще тут устроили? — Поняв, что не может ответить напрямую, он занял оборонительную позицию.

Я заметила, как изменился его взгляд. Стойка стала увереннее. Так-так-так, задавить не вышло. Жертва пришла в себя и готова дать отпор.

— Что мы устроили? — спросила я, с сильным ударением на слово «мы». — Что вы устроили! Вламываешься сюда и начинаешь допрашивать! Мало ли о чём мы тут разговариваем!

Мужчина двинулся с места. Подошёл ко мне. Встал передо мной так, что я разу же почувствовала себя некомфортно. Почувствовала какую-то неловкость и слабость. Слабость психологическую. Но спустя несколько секунд психологическая слабость превратилась с физическую.

— Вероника, — сказал он, глядя сверху вниз. Слишком быстро он реабилитировался и превратился в хищника. Я попыталась встать, но не смогла. — Скажи честно, о каком ребёнке вы говорили?

Таких методов я совершенно не одобряла. Что это ещё за отношение такое? Как он смеет давить на меня так, будто я его секретарша? Ну уж нет, такое отношение в прошлом!

Ещё один рывок — мне всё же удалось подняться, отодвинув Германа чуть назад. Уставившись прямо в глаза своего «ненаглядного», не отводя взгляд ни на секунду, я заявила:

— Мы говорили о моём ребёнке!

Сказала так уверенно, что даже не учла его участие в создании этого ребёнка. Как будто я делала его одна…

Секунду спустя за спиной Германа ахнула Ира. Ахнула так, что ей тут же пришлось закрывать рот двумя руками, чтобы не выдавить ничего лишнего.

— Ты беременна? — совершенно обескуражено спросил Герман.

— Да, — как ни в чём ни бывало ответила я.

Я уставилась на него так пристально, как только могла. Ещё чуть-чуть и глаза бы высохли от того, что я совсем перестала моргать. Он замер. Ещё чуть-чуть и он точно забыл бы, как правильно дышать…

Чуть погодя он перестал смотреть мне в глаза — зрачки забегали из стороны в сторону. Видя подобную реакцию, я не смогла сдержаться. Я поняла, что это совсем не нормально. Я могла бы дать ему шанс, если бы он поступил иначе. Если бы… как? Бросился на меня, взял на руки и начал кружить по комнате от счастья? Какой вообще реакции я ожидала? Это ведь вполне нормальная реакция, когда вдруг узнаешь, что у тебя будет ребёнок. Я вела себя почти так же, когда поняла. Вообще подумывала об аборте… И, хоть Герман ещё не до конца уверен в том, что это именно его ребёнок, он точно догадывается.

— И… и как… когда это… Когда ты поняла? — с трудом смог спросить мужчина.

— Пару недель назад.

— Значит, тошнота — это не просто так?

Я отрицательно помотала головой.

— Не просто так.

— И… — Герман попытался выдать ещё несколько нечленораздельных звуков, но сформировать конкретный вопрос у него не получилось. А вопрос был. Я поняла это по его взгляду. По каждому глотку слюны. По каждому неловкому движению головы. Он не знал, как спросить и его тело, будто бы толкающее его на судьбоносный вопрос, выдавало его с потрохами.

— Хочешь знать? — тихо спросила я, глядя на него.

Взгляд мужчины тут же вернулся ко мне. Он смотрел. Долго. Молча. Не открываясь.

— Хочу… — тихий ответ разорвал тишину.

Я хотела сказать, что это его ребёнок. Очень хотела. Но такое признание не