Похитители, вполголоса переговариваясь на своем языке, втолкнули Надежду в другую комнату – с маленьким подслеповатым, давно не мытым окошком. Здесь стояла узкая железная кровать, еще было два стула и табуретка.

Надежду усадили на один из стульев, связав ей руки за спиной, один похититель встал у стены, другой сел на табурет напротив Надежды и по-русски проговорил:

– Ну вот, здесь нам никто не помешает.

– Чего вы от меня хотите?

– Хотим, чтобы ты рассказала, где мандала.

– Мандала? – переспросила Надежда, сделав глупое и удивленное лицо. – Как вам не стыдно! Как вы выражаетесь при женщине!

– Не разыгрывай дуру! – рявкнул похититель. – Ты прекрасно знаешь, что такое мандала!

– Понятия не имею! И опять же, прошу вас не выражаться!

– А что вот это? – похититель протянул Надежде ее собственный телефон, на экране которого был собранный Нинкой пазл.

– Это? Картинка… – протянула Надежда.

– Ты так и будешь дурака валять? Не советую!

– А что, вы меня пытать будете?

Мужчины переглянулись. Тот, что стоял у стены, выглянул в соседнюю комнату и что-то громко сказал на незнакомом языке.

Через минуту в комнате появилась старуха, в своем черном платке похожая на большую старую ворону. В руке у нее была чашка с каким-то густым душистым отваром. Один из мужчин взял у нее эту чашку и, как только старуха вышла из комнаты, поднес к губам Надежды:

– Пей!

«Ни за что!» – подумала Надежда.

Она сделала вид, что собирается пить, потянулась к чашке губами, но в последний момент резко мотнула головой и выбила чашку из руки мужчины.

Чашка упала на пол и разбилась, отвар разлился по полу, распространив горьковатый травяной запах.

– Ах ты, зараза! – выругался мужчина, вытирая руку.

Он коротко переговорил со своим напарником на том же непонятном языке, потом снова позвал старуху и что-то ей приказал. Старуха вышла с тем же невозмутимым лицом, но вскоре вернулась. На этот раз у нее в руке была медная кадильница.

Мужчина обвязал лицо платком, зажег кадильницу и поставил ее на табурет. Затем оба мужчины и старуха вышли из комнаты, оставив Надежду в одиночестве.

Убедившись, что ее никто не видит, Надежда попыталась ослабить узел на руках. От кадильницы распространялся белесый дым, пахнущий влагой и болотом. Постепенно он заполнил всю комнату и проник в легкие Надежды.

«Чего они хотят? Чтобы я задохнулась? Но тогда зачем было сюда везти?»

Развязать узел никак не получалось. Да и зачем? В этом не было никакого смысла. Только пустая трата времени и сил. Надежде не хотелось ничего, кроме как сидеть неподвижно, наслаждаясь покоем и тишиной. Все ей вдруг стало безразлично и одновременно захотелось с кем-нибудь поговорить. С кем-нибудь, кто умеет слушать и не перебивать…

Дверь комнаты снова открылась, и вошел один из похитителей. Лицо его, как и прежде, было обвязано платком. Он закрыл крышку кадильницы, распахнул окошко и подсел к Надежде, снова показывая ей фотографию в телефоне.

– Ты знаешь, что это?

– Конечно, – кивнула Надежда. Ей хотелось доказать этому человеку, что она не дура и знает гораздо больше, чем он думает. – Это мандала «Царство света». Та самая, которую похитили из дацана в тысяча девятьсот восьмом году…

– Хорошо, молодец! А как она оказалась у тебя в телефоне?

– Моя подруга собрала ее…

И Надежда охотно рассказала похитителю, каким образом мандала попала к Нинке и как ту ограбили, украв эту мандалу.

И все же в глубине ее сознания остался какой-то маленький островок осторожности, как последний часовой в спящей армии. Она уже хотела сказать про то, как нашла и забрала последнюю деталь пазла, но вовремя прикусила язык и промолчала.

Похититель, кажется, ничего не заметил, тем более что Надежда продолжала говорить. Слова лились из нее, как вода из решета. Она рассказала про историю в библиотеке, про то, как услышала слова «третья дача», и открыла было рот, чтобы рассказать про какой-то ручеек… Но часовой у нее в голове снова поднял тревогу, Надежда поперхнулась и вместо этого сказала: «Родничок».

– Это все? – строго спросил похититель, когда Надежда наконец замолчала.

– Да. Хотя нет, я вам еще не рассказала про своего кота. Он такой умный, просто чудо какое-то!

– Про это не нужно, – оборвал ее мужчина и обратился к вошедшему в комнату напарнику. – Она сказала «третья дача» и еще «родничок»… Около Сосновки есть место, которое называется Церковный Родник. Наверное, это там.

– Нужно съездить проверить.

– А с ней что делать?

– Оставим здесь. Старуха за ней присмотрит.

– Нет, надо взять ее с собой. Вдруг мы ошибаемся и это другое место. Тогда нам нужно иметь ее при себе.

– А трава еще будет действовать?

– Старуха сказала, что два часа гарантирует.

– Тогда нужно поспешить.

В это время у одного из похитителей зазвонил телефон. Он послушал его и повернулся к напарнику:

– Вы поезжайте к этому Церковному роднику, а меня шеф вызывает. Доложу ему, потом свяжемся.

Надежду вывели из дома. Она шла, как кукла, послушно переставляя ноги. Ей по-прежнему было все безразлично, хотелось только говорить, говорить, все равно о чем…

– Погода сегодня хорошая, – сообщила она своему похитителю, – скоро уже весна. Нужно рассаду сажать… хотя зачем ее сажать? Огурцы можно купить в магазине, тем более помидоры. Цветы, конечно… но с ними столько возни… вот вы сажаете цветы?

Похититель угрюмо молчал.

– Понятно, у вас и дачи, наверное, нет.

Шофер уже сидел за рулем. Как только Надежда и ее спутник сели на заднее сиденье, он включил зажигание. Старуха открыла ворота, и машина выехала на дорогу.

– А у тебя дача есть? – спросила Надежда у водителя.

– Чего? – тот удивленно взглянул на нее в зеркало заднего вида.

– Дача у тебя есть? – повторила Надежда. – Домик загородный? Участок?

– Дача? Нет, дачи нету. Зачем мне дача? Что я там забыл?

– Как зачем? Цветы выращивать, клубнику… и вообще, на свежем воздухе хорошо…

«Что я несу? – подумала она отстраненно, как о постороннем человеке. – Что со мной такое?»

Странная пелена, которая заволокла ее сознание после старухиного дыма, начала понемногу рассеиваться. К Надежде постепенно возвращался ее прежний практический ум. И первое, что он подсказал ей, – не нужно показывать похитителям, что она приходит в себя. Пусть они думают, что она все еще под наркотиком.

Надежда снова принялась болтать: